На суше и на море - 1966

Сдается, что надо отсюда удирать, да поскорее; но должен же я, черт побери, разобраться, где тут начало и где конец. Вдруг дверь библиотеки отворилась и с грохотом свалилась на пол. Похоже, я забыл ее вдеть в петли, и милое создание, возникшее в проеме, преспокойно открыло дверь, нажав на ручку.

Незнакомка взглянула на меня, потом на мертвеца и тоже свалилась на пол.

— Дуарда! — крикнул я и бросился к ней. Бережно поднял ее и перенес в гостиную на диван. У этой блондинки такой же обморок, как у акробата, застывшего под куполом цирка, паралич конечностей.

Я поцеловал ее в губы, и она ответила. Влопалась. Теперь-то я ее прищучил. Но она лежит себе и глаз не открывает.

— Послушай, красотка, — говорю. — Брось ломать комедию.

А она ни гу-гу.

Тогда я решил получше ее рассмотреть. Девица в полном порядке. Фигурка как у статуэтки. Зеленое, короткое, выше колен, платье облегает стройное тело. А коленки у нее такие, что на Брюссельской выставке похожих не увидишь. Открываю ей левый глаз и смотрю, какого цвета зрачки. Фиолетовые! Цвета фиолетовых чернил, и уж если такая на тебя взглянет, то на всю жизнь знак в сердце останется.

— Волшебница, — говорю, — выслушай меня. — Еще рано отправляться баиньки. Если ты, детка, так и не проснешься, то не увидишь парня, каких мало. А ведь сотни красоток много дали бы, чтобы очутиться на твоем месте.

Вдруг раздался рев полицейской сирены. Это можно было предположить. Теперь жди любого подвоха. А вот и первый. Едва красотка услышала рев полицейской машины, она сразу открыла глаза и улыбнулась.

— С каких это пор, милочка, полицейская сирена действует на тебя почище душа Шарко?

— Это что за шутки?

Блондинка вскочила, словно пантера, рванулась к входной двери и распахнула ее. Затем, показав на меня пальцем, крикнула:

— Вот он, убийца!

На пороге выросли двое полицейских. На миг они оказались в тени, но я их сразу узнал. Это были двое моих старых знакомцев: лейтенант Трам и сержант Каучу из управления по борьбе с особо опасными преступниками.

— А, Пипа! — воскликнул лейтенант Трам.

Каучу надулся как индюк, шагнул вперед и наступил своими сапожищами на кончики моих лакированных ботинок.

— Хотел бы я посмотреть, что ты на этот раз придумаешь, — рявкнул он. Не успел он поставить точку в конце фразы, как я съездил ему по носу, и он мигом очутился в объятиях своего начальника.

— Хватит, ребята, — сказал лейтенант. — Вы не на ринге.

— Пусть повеселится, — отвечаю. — Его счастье, что здесь нет моего компаньона.

Вспомнив о Грэге, я усмехнулся. Мой компаньон не переносит этого скотину Каучу. Позволь ему, так он превратит бравого сержанта в антрекот.

Блондинка повела нас в библиотеку. Увидев мертвеца, Трам даже присвистнул.

— Так, — говорит лейтенант, подняв с ковра клочок бумаги. — Теперь перейдем к дружеской беседе.

Я поглядел на клочок бумаги. Это был тот самый обрывок папиросной облатки, которым я измерял размер пепла. На сгибе видны две карандашные пометки.

Трам вытащил из кармана конверт, положил в него клочок бумаги и спрятал конверт в боковой карман.

Каучу прислонился к двери, засунул большие пальцы рук за пояс и буравит меня глазами. Блондинка с фиолетовыми глазами разлеглась в кресле, лейтенант Трам расставил ноги и молча посматривает то на красотку, то на меня.

— Ну, — говорю, — с кем желаете побеседовать, милый Трам?

— Как тебя зовут? — спрашивает лейтенант у красотки.

— Лида Паранко, — отвечает блондинка и впивается глазами в третью сверху пуговицу его мундира.

Я не удержался от гримасы.

— Должно быть, тебя подменили, детка. Еще сегодня утром ты звалась Дуарда?

— Дуарда?! — удивилась блондинка. Посмотрела на лейтенанта и недоуменно пожала плечами. — Впервые слышу это имя.

Вытаскиваю из кармана свернутый в трубочку клочок туалетной бумаги и сую ей под нос.

— Вчера вечером, — говорю, — ты сама написала свой адрес помадой ци…

Последнее слово застревает у меня в горле. Черт побери! Помада на ее губах не та, которой написан адрес. Я понюхал бумагу: до сих пор пахнет цикламеном. Тогда я наклонился и понюхал губы блондинки. Как пить дать «Калипсо-73». Ничего не понимаю. Если это не Дуарда, то кто же Дуарда? И кто дал мне этот кусок туалетной бумаги с адресом?

Лейтенант Трам вырвал у меня из рук клочок бумаги, посмотрел его, понюхал, затем понюхал губы блондиночки.

— Ну, рассказывай, Яко, — говорит он, пряча туалетную бумагу в кошелек.

— Вся эта история выеденного яйца не стоит. Вчера вечером некая Дуарда дала мне свой адрес, а сегодня утром позвонила и сказала, что ждет. Я сразу помчался сюда. Прихожу и вижу мертвеца, а эта красотка падает в обморок. Потом появляетесь вы!

— Может, дать ему по черепу? — сделав шаг вперед, спрашивает Каучу.

Лейтенант Трам удерживает его строгим взглядом.

— Вторую версию расскажешь попозже, — говорит он и обращается к блондинке: — Так, значит, вас зовут Лида Паранко? Это ваш дом?

— Да.

— А этот на полу кто такой?

— Мой муж, — отвечает блондинка и разражается безутешными рыданиями.