На суше и на море. 1971. Выпуск 11

Вечер одиннадцатого дня. Окончательно выбившись из сил, ставим палатку на смеси льда и воды, не добравшись до твердого снега каких-нибудь полкилометра. Косые лучи солнца, просвечивая через понижения в черном скалистом гребне, освещают ледник и оранжевое полотнище палатки. Стометровые тени от фигурок людей пересекают белое поле, уходя под темные склоны. Пелена облаков затопила дальние низины и, клубясь, подползает к лагерю. Здесь, среди враждебного всему живому мира, особенно явственно ощущаешь правомерность титула человека как царя природы. Идем, вкладывая все силы в поединок с нартами. Уже давно не помогают двухминутки отдыха. Мучительно ноют мышцы груди и спины. Вторую неделю не просыхают ноги. Вот и сейчас они начинают коченеть, стоит только остановиться. Но проходит два часа, и условия, казалось бы немыслимые для жизни теплокровных существ, меняются. Установлен легкий, но надежный дом-палатка, деловито урчат примусы, идет пар от кастрюль и подсыхающих носков…

Все выше и выше поднимаются ледники. Все больше туч остается под нами. Впереди появляется обширный снежный купол. Неужели это и есть плато Ломоносова? Впервые за дни после «дальней разведки» ясное небо. Ориентировка дает неутешительные результаты. Плато еще километрах в пятнадцати к западу. В тумане мы слишком забрали на юг, К тому же спуск вниз возможен только через саму вершину, В остальных местах снежно-ледовые сбросы. Задыхаясь, втаскиваем нарты на купол. Высота тысяча сто метров. Шпицберген на десятки километров перед нами. Ледник Академиков, легкие облачка над Русской ледяной равниной (она теперь далеко за спиной), а километрах в тридцати невероятно приближенная в прозрачнейшем воздухе парит белая трапеция — уже недоступная из-за недостатка времени гора Ньютона. Советский и норвежский флаги полощутся на древке ледоруба. Игорь Васильев выдает каждому по патрону. Наш карабин (шесть килограммов бесполезного груза — принудительный ассортимент всех групп, уходящих из Баренцбурга) издает пять оглушительных выстрелов — салют в честь высшей точки перехода и, израсходовав, таким образом, половину боезапаса, вновь уютно размещается на нартах.

— Чисть его теперь, — угрюмо замечает Игорь.

— Ничего, ты ведь на работе.

Позавчера торжественно отметили окончание летнего отпуска доцента И. А. Васильева, Теперь каждый норовит подсунуть ему мелкие поручения — «мы-то отдыхаем, а ты уже при исполнении…»

Крутой обледенелый спуск. Впервые за много дней блаженствуем, катя под уклон многострадальные нарты. Сладкая жизнь продолжается минут десять, Уклон резко возрастает. Как необъезженные мустанги, нарты рвутся вниз, где их поджидает бергшрунд^[14]. Снова остановка с разведкой. Осторожный спуск попарно. Изо всех сил одерживаем нарты. Последний участок — двадцатиметровая морена из крупных камней. Теперь нарты едут на наших плечах. Еще один крутой сброс, и мы на леднике Академиков. Речки призывно урчат в ледовых каньонах, а за ними между двумя массивами виден ледник Петрова — путь нашего выхода на плато Ломоносова.

Сотни трещин пересекали наш маршрут. Те из них, которые не удавалось обойти или перейти по снежным мостам, форсировали с помощью лестницы.

Когда альпинист, прижав ледоруб к груди, прыгает через полутораметровую трещину или преодолевает по натянутым перилам двух-трехметровую расщелину, в глаза ему светит горное солнце, впереди он видит лица товарищей, а окружающие вершины доброжелательно взирают на попытки пигмея приблизиться к небу.

Когда вы, презрев эстетические нормы и заветы далеких предков, вновь становитесь на четыре конечности и, перебирая оными по очереди, зависаете вместе с качающейся конструкцией над четырехметровой трещиной, то оказываетесь с ней один на один. Светлый мир остается за спиной. Перед вами неприятный зелено-голубоватый полумрак, оканчивающийся полным мраком с зовущими шорохами… Нет, серьезно! Если вы обременены житейскими заботами и трагедиями, если диагональ экрана вашего телевизора не может соперничать с соседской, вы не сумели достать моющихся обоев, а один из окончивших школу вместе с вами уже замминистра, возьмите разборную лестницу, совместите (только поаккуратнее!) ее края с краями трещины и не торопясь проделайте на четырех конечностях весь путь, внимательно вглядываясь в «лицо собеседника». По окончании маршрута вы полностью освободитесь от всех вышеупомянутых невзгод… Всерьез и надолго…