На суше и на море - 1972

Появился первый альбатрос. Альбатрос — удивительная птица южного полушария. Недаром его зовут странствующим. Он совершает огромные перелеты через пустынный Южный океан. Размах крыльев альбатроса достигает полутора метров, а скорость полета не уступает ходу корабля. Теперь, «повиснув» на своих громадных крыльях за кормой, альбатросы будут сопровождать нас до самых льдов…

Близко к кораблю подошел большой кит. Темная спина его, как по шву, вспорола воду, потом кит выпустил фонтан и погрузился на глубину. По интервалу времени между очередными фонтанами и их характеру китобои узнают вид этих великанов…

Погода ухудшается. Проходим знаменитые у моряков «ревущие» сороковые. Волнение моря — восемь баллов. По характеристике, данной в издавна принятой у моряков шкале Бофорта, этому соответствует следующее состояние моря: «Волны становятся гороподобными. Брызги, временами грохот». Нам повезло: мы наблюдаем это воочию.

Ночью долго не удавалось уснуть. Наша каюта на корме. Когда нос корабля проваливается вниз между волнами, корма задирается и лопасти винта бьют по воздуху. Это сопровождается грохотом и сотрясением переборок. К тому же во время сильной качки тело возит по койке. С утра многие шутливо жалуются, что натерли мозоли на спине.

Днем на кухне тарарам. Со звоном разбиваются тарелки, расплескиваются супы и компоты. Но жизнь идет своим чередом. Вечером, как обычно, крутят кино. Выручает привинченная к полу мебель. В середине сеанса вдруг раздается треск, крик, ругань. Включают свет. Оказывается, Мишу вместе с креслом оторвало от пола и швырнуло к сидящим на диване. Среди них есть пострадавшие. Клянут Мишу на чем свет стоит. На Мише ни царапины.

— Салаги, — говорит он поднимаясь, — разве это шторм, десять баллов не наберется.

К пятидесятым, «неистовым» широтам качка стала, слава богу, спадать. Днем вдали из тумана, как приведение, показался первый айсберг. Через несколько часов — второй. За день прошли четыре. Все айсберги невысокие с причудливыми нишами, выбитыми волнами. Уже немало потрепало их в океане, и доживают они свои последние дни.

К вечеру ветер совсем стих и на воду спустилась густая серая пелена. «Обь» сбавила ход. Теперь за айсбергами следили по локатору.

67° южной широты

На карте прямо по курсу «Оби» помечено: скала Тралс, высота 46 метров и рядом буквы с. с., что означает — совершенно сомнительно. Одинокая скала в Южном океане! В лоции указано, что скала Тралс была усмотрена в 1929 году. С тех пор ее ни разу не видели. Существует ли она на самом деле? Наш капитан берет курс прямо на скалу. Кроме того что Эдуард Иосифович Купри прекрасный капитан, он и человек чрезвычайно любознательный, не пропускающий ничего нового и интересного. «Обь» идет полным ходом, включены локатор и эхолот. Вот мы проходим через точку, где обозначена скала, смотрим во все глаза. Вокруг расстилается пустынный океан. На экране локатора тоже все чисто, а он «прощупывает» горизонт на расстоянии до 30 миль. Эхолот регистрирует глубины свыше 4000 метров. Где же скала Тралс?

А в море сейчас много птиц, стайки капских голубей, странствующий и дымчатый альбатросы, качурки — маленькие птицы с замысловатым, как у бабочек, полетом. Может быть, такое обилие птиц все же говорит о близости земли?

Пересекли 60° южной широты. Айсберги уже не покидают нас. Пять-шесть штук постоянно разбросаны по горизонту. Зато альбатросы исчезли. На смену им пришли маленькие белоснежные птицы — снежные буревестники — вестники ледового пояса. И действительно, совсем скоро мы вошли в поля разреженного льда. Льдины, проплывающие вдоль борта, пористые, ноздреватые. «Обь» легко проходит сквозь них, почти не сбавляя хода. Но впереди белое снежное небо. Цвет неба говорит, что там под ним лед, много льда.

Постепенно льдины становятся все более солидными, но «Обь» пока держится на высоте. За весь первый день во льдах видели одного-единственного тюленя. Он медленно приподнял голову, с трудом оторвав ее ото льда, раскрыл пасть, издал странный звук (это называется заревел) и снова, опустив голову на лед, застыл без движения…

Наблюдая за тюленем, все столпились по левому борту, к тому же ветер дул справа в «скулу» корабля, а здесь ветровая тень. Рядом со мной стояло несколько человек из строительного отряда и Миша.

— Интересно, тюлень этот, самец или самка? — спросил кто-то из строителей.

— Поди там разберись, — ответил ему сосед. — Ученых надо спросить.

— Это самец! — уверенно сказал Миша.

— А почем ты знаешь? — заинтересовался строитель.

— Знаю, дружок, знаю! — Миша ласково похлопал строителя по спине, тот застонал.

— Послушай, Миша, ты же впервые видишь антарктических тюленей, — удивился я.

— Ну и что же, теорию надо изучать.

Миша собрался похлопать и меня по плечу. Но я вовремя успел отскочить в сторону.