На суше и на море - 1974

Келабитам — бывшим хозяевам дома — очень захотелось вернуться и тоже получить дары в качестве компенсации. Однако никто из них не отважился на обратный путь. Именно в той деревне, где келабиты обосновались после своего бегства, я впервые услыхал о мирных «лесных дьяволах». Именно здесь мне в конце концов удалось уговорить четырех человек проводить меня за щедрое вознаграждение к этим оседлым пунанам. Я надеялся, что последние отведут меня потом к своим кочующим сородичам, живущим в Улу, на «краю земли». Все четыре келабита, которых я нанял, казались настоящими атлетами, особенно великолепен был их предводитель Техуга. Но предстоящая поездка совсем их не веселила.

Путешествие на «край света», вверх по реке было нелегким. Из-за засухи, длившейся необычайно долго, водопады на реке стали опаснее, чем всегда, из воды везде выступали подводные скалы. Но мои келабиты были непревзойденными гребцами, я отлично понимал, что заполучил для этой опасной поездки четырех храбрейших людей, каких только можно пожелать…

Однажды мы преодолели участок водного пути, где было особенно много скал и камней. К вечеру мы увидели дом, где жили мирные пунаны, и я несказанно обрадовался, предвкушая встречу с ними. Но, пробыв в их доме всего несколько часов, я твердо решил уехать оттуда на следующее же утро… Оказалось, что оседлая жизнь, в которой такой кочевой народ, как пунаны, не имеют никакого опыта, имела для моих хозяев самые губительные последствия. Пока пунаны свободно кочуют, они здоровый ловки. Эти же люди, ставшие оседлыми, представляли собой грустное зрелище, удручающий пример того, каково приходится детям природы, меняющим образ жизни.

Во время своих скитаний в джунглях пунаны оставляют отбросы на том месте, где они разбивают стоянку. Это не имеет для них никаких неприятных последствий, потому что вскоре они переходят на другое место. Но у дома, где пунаны жили теперь уже длительное время, выросла зловонная куча. Поскольку пунаны в отличие от большинства других племен не держат свиней, то пожирать отбросы было некому. Собаки, жившие под домом, были невероятно худы, страдали чесоткой и другими болезнями.

Многие из них уже не выдержали соприкосновения с цивилизацией. Теперь очередь была за людьми. Будущее этой маленькой общины нетрудно себе представить. Ее члены неизбежно погибнут, если не вернутся в лес.

Долго не мог я заснуть в первую ночь пребывания в доме пунан. Размышления о судьбе этих людей не давали мне покоя. Я вспоминал небольшой эпизод, свидетелем которого оказался в тот вечер. Вокруг вождя Тумолунгери расселись его молодые сородичи, и он начал свой рассказ. Позднее переводчик передал мне содержание его повествования. Тумолунгери рассказывал о жизни в лесах, о той вольной жизни, которую он вел, когда был ребенком. Видно, он тосковал по прошлому и таким завуалированным способом выражал свои чувства. В рассказе упоминался «большой враг» — орангутанг. Наверное, вождь говорил обо всем этом уже не первый раз, но молодые пунаны слушали его с напряженным вниманием. Их фантазия была разбужена, но вряд ли у них хватило бы решимости вернуться к свободной жизни.

_{На лице старого вождя пупан отражались его размышления о новом времени: «Жизнь кажется легче, но я не уверен в том, что она стала лучше»}

Закончив, Тумолунгери сидел несколько минут молча. Во всем доме не раздавалось ни звука. Все ждали, когда вождь сделает заключение.

— Теперешняя жизнь кажется более легкой, но я не уверен, что она стала лучше, — произнес он.

Вскоре все поднялись и разошлись спать. Вероятно, они теперь лежали и раздумывали о словах вождя. Может быть, они признавали, что лучше было бы вернуться к прежней жизни, которую вело их племя, но… «теперешняя жизнь кажется более легкой». А может, они даже и не желали размышлять о таких вещах, эти молодые пунаны, к которым обращался Тумолунгери.

Некоторое время откуда-то доносились приглушенные голоса, шепот. Но скоро маленькая община заснула. Лишь иногда покой нарушала какая-нибудь чесоточная собака, издавая протяжный вой.

Однако мне довелось познакомиться с пунанами в гораздо более приятной обстановке, более того, посчастливилось прожить среди лесных пунан несколько недель.

На следующий день в доме оседлых пунан я проснулся, не ожидая ничего интересного. Мне очень не хотелось возвращаться к действительности из крепкого сна, которым я наконец забылся. Не хотелось просыпаться и вновь видеть моих немощных хозяев, сознавая, что встреча с пунанами потерпела фиаско.

Похоже было на то, что и обитатели дома не испытывали большого желания начинать новый день. Я хорошо понимал их и сочувственно наблюдал, как бесконечно медленно принимались они за самые неотложные утренние дела.

Я сидел в доме на полу и укладывал свои вещи. И тут мои хозяева вдруг оживились, начали переговариваться друг с другом. Это возбудило мое любопытство, и я выглянул наружу: пришли гости — лесные соплеменники.