На суше и на море - 1974

У пунан я записал вначале несколько песен и отложил магнитофон до поры до времени. Закончив кино- и фотосъемки, решил воспользоваться случаем и включил запись. Пунаны очень перепугались, и лишь через несколько дней мне удалось вернуть их доверие. По магнитофон пришлось убрать.

Чтобы делать съемки ночью или в хижинах — а это очень важно для получения полной картины жизни первобытных народов, — я взял с собой большой электрический фонарь, получающий ток от дорогостоящей и ужасно тяжелой никелевой батареи. Я не мог удержаться от соблазна включить его в один из последних вечеров своего пребывания у пунан.

Сначала они были потрясены, сидели минуту словно окаменевшие, и кто-то громко вздыхал. А затем все разразились бурным ликованием и бросились к ослепительному свету. Это напоминало кульминацию какого-то фильма, кадры которого неожиданно возникли на темном экране.

На яркий свет слетелся рой насекомых всех видов и размеров. Они ошалело толклись в снопе лучей, бились крыльями о фонарь и друг о друга. Это была почти копия в миниатюре буйной пляски пунан.

Но через несколько минут напряжение в никелевой батарее упало, и я вынужден был выключить фонарь…

Дни в джунглях летели незаметно, словно играючи, ибо все существование пунан кажется игрой. Картины их повседневной жизни полны идиллической безмятежности. Особенно много очарования в том, как женщины направляются к реке и возвращаются оттуда, неся воду в длинных бамбуковых трубках. Их прогулки к реке длятся долго, потому что всякий раз они услаждают себя музыкой, которую воспроизводят при помощи водной глади и своих рук!

Это весьма своеобразная музыка, но мне уже довелось познакомиться с ней у африканского племени бабембе. Тот, кто никогда не слышал такой музыки, не поверит, конечно, что, играя по воде руками, можно извлечь какую-либо мелодию. Тем не менее это так, хотя здесь, на Калимантане, ритм всегда был главным элементом музыки.

_{Подобно многим первобытным племенам обитатели джунглей Калимантана любят детей, они никогда их не бьют и дают им возможность расти в соответствии с традициями и законами племени}

Когда я жил среди племени бабембе, мне удалось узнать, каким образом можно «играть по воде», но это отняло много времени… Я разгадал загадку лишь с помощью киноаппарата и магнитофона, на который записал эти удивительные музыкальные сочинения. Я просматривал отснятый фильм, включив малую скорость, и, сопоставляя кадры с магнитофонной записью, уяснил принцип. Музыка получалась в результате того, что струю воздуха прибивали одной рукой к поверхности воды, а другой поперечным ударом разбивали эту воздушную струю под водой. От места, куда приходился поперечный удар, зависела высота тона; делая этот удар в различных местах, можно было сочинить целую мелодию.

Увидев, что пунаны применяют, видимо, тот же метод, что и бабембе, я, конечно, заинтересовался, так ли это. Анализ записи «водяной музыки» позволил сделать вывод, что это абсолютно тот же способ.

Занятия женщин в маленькой общине пупан носят чисто женский характер. Довольно много времени тратят они на приготовление пищи. Я погрешил бы, однако, против истины, утверждая, что какое-либо блюдо, созданное их стараниями, показалось бы европейцу вкусным. Как уже говорилось, пунаны питаются в основном сердцевиной дикой саговой пальмы (в обработанном виде знакомой нам в виде саго).

Саговая пальма, растущая на Калимантане, представляет собой очень импозантное дерево. Она цветет и плодоносит на двенадцатом — пятнадцатом году жизни, затем погибает. Но пальма редко умирает «естественной смертью», потому что, когда ее ствол достигает примерно десяти метров в высоту и полметра в диаметре, ее, как правило, рубят. Кора вокруг сердцевины составляет к тому времени три-четыре сантиметра толщины. У основания ствола сердцевина ржаво-красного цвета, а выше снежно-белая. Сердцевину переплетают жесткие волокна, и при дальнейшей обработке ее выколачивают, вытряхивают, промывают в долбленых стволах из саговой пальмы. Сердцевина становится густой липкой массой.

За годы моих странствий по свету я ел весьма диковинные блюда, но мне никогда не доводилось пробовать такую неудобоваримую пищу, как саго, которую едят пунаны. Эта сероватая клейкая масса весьма отталкивающая по виду и еще хуже на вкус.

В некоторых местах сердцевину саговой пальмы сушат на солнце, после чего она легко отделяется от волокон. Затем ее просеивают и пекут в глиняных формах на слабом огне. Возможно, после такой обработки она становится немного аппетитнее.

В пищу идут также корни некоторых лесных растений. Их измельчают сучковатой палкой. Лесные пунаны почти не едят риса, разве только тот, что доставляют им боги, то есть келабиты. Лишь в одном месте я видел, как пунаны толкли рис в ступках. Это были оседлые пунаны, живущие в доме келабитов.