На суше и на море - 1977

Но где остановился на ночлег сам Святослав? Этого Алк никак не мог понять. В стане не было нарядных шатров, достойных людей знатных. Не было и больших медных котлов для варки пищи. Воины укладывались спать на земле, на звериных шкурах или попонах, а под голову подкладывали седла и вьюки. Мясо они нанизывали кусками на прутья и жарили над углями, каждый для себя. Даже по одежде невозможно было разобрать, кто князь, кто воевода, а кто простой воин. Под кольчугами у всех оказались одинаковые белые рубахи, на ногах — кожаные сапоги. И оружие было одинаковое: прямые обоюдоострые мечи, копья с железными наконечниками, боевые луки из упругих турьих рогов, топоры-секиры. Алк понял, что не сможет узнать князя по одежде и оружию. А может, его и нет здесь?..

_{Восточный поход Святослава}

Пламя костров медленно опадало, будто растворяясь в углях, а угли затягивались серым пеплом. Затихали голоса на лугу. Только караульные ратники изредка перекликались: «Слуша-а-ай…» Засыпал воинский стан князя Святослава, доверившись бдительности ночной стражи.

Алк осторожно спустился с дуба, отыскал между корневищами глубокую яму и прилег отдохнуть. Завтра опять нужно идти следом за судовым караваном…

А товарищи Алка бежали через ночной лес, повторяя про себя слова, которые нужно в точности передать старейшине Смеду: «Войско князя Святослава ночует возле Оленьих оврагов. Воинов очень много, и кони тоже есть».

Черная стрела

Проторенную дорогу, уводившую в глубь леса, нашел десятник Кара. Следы копыт и глубокие борозды от саней-волокуш были еще свежи. Значит, по дороге недавно ездили и перевозили тяжести.

Обрадованный десятник поспешил к князю, потому что каждому, кто найдет свежие следы вятичей, была обещана награда — серебряная гривна.

Вскоре многочисленная конная дружина углубилась в лес.

Остался позади светлый речной простор. Вековые сосны вплотную придвинулись к дороге. Ветви их сомкнулись над головой, загораживая небо. Было сумрачно, сыро, тревожно. Всадники ехали, как по дну глубокого оврага. Копыта коней скользили по влажной земле.

Дорога резко повернула, огибая холм, и вдруг исчезла под завалом из могучих сосновых стволов. Ветви сосен переплелись — колючие, угрожающе растопыренные, непреодолимые ни для конного, ни для пешего.

Обойти завал было невозможно. Одним краем он упирался в обрывистый склон, а другим — в частый молодой ельник, в котором угадывался черный провал оврага.

Спешенные дружинники бросились на завал яростно, как на штурм вражеской крепости. Взметнулись острые железные крюки, с глухим стуком вонзаясь в дерево. Десятки рук потянули за веревки. Застучали топоры, обрубавшие сучья. Крики, скрежет железа, треск ломавшихся веток, грохот падавших на землю стволов прогнали лесную тишину.

Не прошло и получаса, как через разбросанный завал перебрались первые всадники.

Потом встретился еще один завал, но уже не такой большой. Видно, строили его вятичи торопливо, подрубая лишь деревья, которые стояли возле самой дороги. Да и стволы в завале лежали не острыми вершинами вперед, а беспорядочно, как попало. Через такой завал продраться было нетрудно, и он почти не задержал дружину.

Впереди посветлело. Конец леса был уже близок. Дружинники заторопили коней, оживились. Лучше уж бой, чем путь в неизвестность через дремучий лес! В бою все ясно: вот он — враг, а вот верный меч в руке и товарищи рядом, плечо к плечу! Утешно!..

Но выход из леса опять запирал завал.

Десятник Кара подъехал к завалу без опаски. Если вятичи отдали без боя завалы в глубине леса, то зачем им устраивать засаду здесь, возле самой поляны?

Звон спущенной тетивы, похожий на мгновенно оборвавшееся жужжание шмеля, был неожиданным и потому страшным. Длинная черная стрела вонзилась в горло десятника, угодив прямо в вырез кольчуги.

Кара упал к ногам коня.

А вокруг по-прежнему стояла тишина: ни торжествующих криков, которые обычно сопутствуют удачному нападению, ни топота убегавших ног, Ни даже шелеста листвы в придорожных кустах, и невозможно было понять, откуда и кем пущена зловещая черная стрела, сразившая десятника.

Опомнившиеся дружинники без команды осыпали завал стрелами, кинулись, выставив копья, в стороны от дороги. Остроконечные шлемы замелькали между стволами деревьев, удаляясь.

Но лес был безмолвным и пустым. Только распростертое на дороге тело десятника Кара немо свидетельствовало, что звон тетивы не почудился, что неизвестный враг нанес удар, смертоносный, как укус змеи, и, как змея, уполз без следа…

Подъехал князь Святослав. Молча снял шлем, поклонился павшему товарищу. Ему подали стрелу, поразившую Кара, — тяжелую, с черным древком и черным оперением. По зазубренному наконечнику стрелы красными бусинками скатывалась кровь.

Первая кровь похода… Сколько ее еще будет?..

Святослав протянул стрелу воеводе Свенельду:

— Погляди-ка! Видишь, зарубки на древке? Точно бы круг вырезан, а рядом косой крестик? Меченая стрела! Сбереги стрелу, по ней мы будем искать с вятичей дикую виру… (Князь имел в виду штраф за убийство, взимавшийся не с виновного, а со всей общины.)