На суше и на море - 1977

Саркел по-хазарски означает «белый дом». Свое название он перенял от старой хазарской крепости, построенной на другом берегу Дона из белоснежного камня-известняка. Та крепость уже давно была разрушена, развалины ее заросли колючей степной травой, но название — Белый дом — осталось в памяти людей, и, когда на левом берегу Дона построили новую крепость, это название досталось ей как бы в наследство.

Стены новой крепости были сложены из красно-бурых квадратных кирпичей. Шестнадцать башен, как зубы сказочного дракона, угрожающе поднимались над стенами. Еще две башни, самые высокие и мощные, стояли внутри крепости. Оттуда стража следила за степью. Ночами на башнях зажигали костры, чтобы путники могли и в темноте найти крепость.

Но попасть в Саркел нелегко. Тяжелые, окованные железом ворота всегда плотно закрыты. С трех сторон крепость омывалась быстрыми волнами Дона, а с четвертой — восточной — стороны выкопаны два широких и глубоких рва и заполнены водой.

Что-то чужое, нездешнее было в облике Саркела. Строили его византийские мастера по своим, непривычным для обитателей степей, образцам. Хазары-кочевники говорили о Саркеле с суеверным страхом и старались по возможности не приближаться к его стенам цвета запекшейся крови. Как ненасытное чудовище, Саркел поглощал целые стада быков и баранов, обозы с хлебом, тысячи бурдюков с вином и кобыльим молоком, взамен выплескивая в степи только летучие отряды свирепых наемников — гузов.

Как саднящая заноза, торчал Саркел в зеленом теле степей — непонятный, зловещий, ненужный населявшим эти степи людям…

В Саркеле поселились разноязычные и разноплеменные люди — болгары, буртасы, аланы, а за внутренней стеной, в цитадели, стали гарнизоном триста наемников-гузов. Царь Иосиф не доверял собственному народу. Хазар-кочевников допускали в крепость только днем, в небольшом числе, и оружие свое они должны были оставлять возле надвратной башни.

Жизнь в крепости текла уныло и однообразно. Копошились в своих убогих землянках ремесленники, уличные торговцы раскладывали прямо на земле свои нехитрые товары и дремали, присев на корточки. А в цитадели, за внутренней стеной, в войлочных юртах, тянули свои заунывные песни наемники-гузы. Они не успевали привыкнуть к городской жизни. Царь ежегодно заменял гарнизон Саркела, чтобы в нем не созрела измена.

Наместником Саркела всегда назначался самый близкий родственник царя, младший брат или племянник. Кочевые беки говорили с обидой, что Саркел принадлежит не Хазарии, а лично царю. Так оно и было. Саркел — царская крепость, последнее убежище царя в случае опасности. Поэтому не было ничего удивительного в том, что Иосиф после поражения на берегу Волги повернул своего коня именно к Саркелу. Здесь он надеялся отсидеться, пока войско князя Святослава не покинет Хазарию. А потом можно снова попытаться сложить из обломков величественное здание державы Кагана. Главное — выиграть время…

Немногочисленная дружина Веста и Алка и печенеги хана Идара не стали штурмовать Саркел. Чтобы взять такую сильную крепость, нужны большое войско и осадные орудия. Началась длительная, изнурительная осада. Весенняя прохлада сменилась летним зноем. Издалека, будто из другого мира, до Алка доходили вести о славных победах князя Святослава, который взял на копье город Семендер, древнюю столицу Хазарии[9]

, разгромил и загнал в отроги Кавказа жителей предгорий — ясов и черкесов, вышел к берегу моря возле крепости Тмутаракань, славной своими базарами и многолюдством. Здесь, на берегу пролива, соединявшего два теплых моря[10], князь Святослав произнес вещие слова:

— Люди издавна называют эту большую воду Русским морем. Пусть же это море воистину станет русским!

Как завидовал Алк своим товарищам-дружинникам, совершившим вместе с князем Святославом такие великие подвиги! За томительные недели осады Алк возненавидел кроваво-красные стены Саркела, воронье карканье над зловонными рвами и даже небо над крепостью — безжизненное, насквозь прокаленное неистовым солнцем…

Только на исходе сентября, когда к теплому морю потянулись первые журавлиные стаи, прискакал гонец от князя Святослава. Он привез слова князя: «Иду к вам!» Много было тогда радости в дружине. Приближался конец осады.

Судовая рать князя Святослава подплыла к Саркелу с ликующими трубными возгласами, с воинственными песнями. По берегу в тучах пыли шла бесчисленная конница. Гузы с тоской смотрели сквозь бойницы на приближавшееся войско. Крепость была обречена, надежды на спасение не осталось. Разве мог изнуренный голодом и жаждой гарнизон противостоять такой могучей силе?

Князь Святослав не терпел промедлений. На следующее же утро к надвратной башне Саркела поползла «черепаха» — большой деревянный сруб, обтянутый сырой кожей для защиты от горючих стрел и поставленный на колеса; внутри висело на цепях тяжелое дубовое бревно, окованное железом, — таран.