На суше и на море - 1977

— Земля, земля! — раздались торжествующие возгласы. Сквозь солнечную дымку явственно проступили очертания большого гористого острова.

С того дня, когда я впервые увидел с борта судна Канарские острова, я прямо-таки «заболел» ими. Меня интересовали все сведения об архипелаге. Узнав, что классик испанской литературы Перес Гальдос был родом с Канарских островов, я попытался найти в его произведениях какое-либо упоминание о них. Но — редкий случай для литератора — он нигде не обмолвился о земле своего детства. Зато современная испанская писательница Кармен Лафорет, тоже уроженка этих мест, посвятила острову Гран-Канария автобиографический роман «Остров и демоны». Вот несколько строк из него: «…Пароход, обогнув большой волнорез, входил в Пуэрто-де-ла-Лус. Бухта сверкала на солнце. Очертания стоящих на якоре кораблей и парусников с беспомощно повисшими парусами расплывались в полуденном мареве. Город Лас-Пальмас, протянувший вдоль берега кварталы белых домов, сады и пальмовые рощи, казалось, дрожал и плавился…»

Именно такую картину и увидели мы с борта нашего судна.

2

Солнце уже склонялось к горизонту, когда мы отдали якорь на внешнем рейде прямо напротив Лас-Пальмаса. Здесь находилось около дюжины кораблей, среди которых мы увидели советское торговое судно «Железноводск». У его борта плясала на мелкой волне шлюпка, и четверо матросов, стоя в ней, орудовали скребками, отдирая с корпуса старую краску. Работать на волне было трудно, и временами до нас доносились недовольные возгласы матросов.

Ближе к городу стояло несколько десятков кораблей. Там, под защитой мола, было спокойнее. Нам оставалось ждать, когда у причала освободится место и лоцман введет нас в гавань. Мимо нашего борта осанисто проходили большие пассажирские суда, сновали юркие катера. Неожиданно из-за маяка на длинном молу появились… алые паруса! Трехмачтовый барк «Морфей», сделав изящный маневр, набрал в паруса ветер и заскользил в открытый океан. Я попросил у соседа бинокль. Прямо передо мной выросли белоснежные корпуса океанских судов, хаос корабельных мачт и труб. Дальше, как на театральной сцене декорации, виднелся фон городской набережной. С крыш нескольких высоких зданий смотрели в сторону моря крупные надписи: HOTEL CHRISTINA, SHELL, BANK, HOTEL SANTA CATALINA. Кое-где в просветах между домами виднелись пальмы.

Затем город начинал взбираться на холмы. На их крутых, почти лишенных зелени склонах были разбросаны отдельные неказистые домики. Лишь в распадках они сбегались теснее и, словно поддерживая друг друга, карабкались на обширный уступ, где располагался верхний ярус города. Эта часть была явно моложе прибрежной. Здесь преобладали современные многоэтажные здания.

Еще выше постройки редели, а затем и вовсе исчезали. Горы же уходили все выше и выше, пока не терялись в облаках.

Лишь гористый полуостров, защищающий порт с севера (то самое «кошачье ухо»), был как на ладони. Склоны его, лишенные растительности, казались мертвенно-серыми. Какие-то полуразрушенные запыленные строения, похожие на руины старинной крепости, дополняли эту безрадостную картину. На одной из возвышенностей виднелась яркая белая надпись: VIVA SANTA BARBARA! На самой же вершине находился приземистый форт с большим орудием, длинный ствол которого смотрел в сторону моря. Очевидно, святая Барбара, которую прославляла надпись, покровительствовала военным.

Солнце тем временем почти спряталось за остров. Раскинувшийся перед нами город начали окутывать сумерки. Зато высоко на склонах косые солнечные лучи выхватывали из полумрака белые домики. Их стены и стекла ярко вспыхивали.

Кучевые облака над островом горели жгучими предзакатными красками. На корабль прибыл лоцман. Заработали двигатели, и мы тихим ходом стали втягиваться в порт.

С капитанского мостика прозвучало: «Палубной команде выйти на швартовку!» И сразу, как только обогнули край мола: «Отдать кормовой!» Заурчала якорная цепь. Началась швартовка.

Кучевая облачность над островом померкла, и лишь на большой высоте еще летели по небу алые стрелы нитевидных перистых облаков. А внизу царил полумрак. Но вот зажглись огни на судах, вспыхнули ярко-желтые фонари вдоль набережной, и порт сразу повеселел.

Около семи вечера после необходимых формальностей мы сошли на берег. Один за другим более ста участников экспедиции — геологи, географы, летчики, строители, механики, врачи, повара (в общем специалисты всех родов, какие только необходимы для жизни и работы в Антарктиде) — и почти столько же человек из судовой команды шагали вдоль длиннющего трехкилометрового мола, и, когда первая, самая нетерпеливая головная группа уже достигла ворот порта, последняя, в которой были люди обстоятельные, привыкшие никогда никуда не спешить, еще сходила с трапа.

А на кораблях, стоявших тесно вдоль мола, кипела жизнь. Шла погрузка и разгрузка, закачивали дизельное топливо, прибирали палубу. Сингапур и Лондон, Гонконг и Гавр, Марсель и Сидней, Токио и Монтевидео… Каких только портов приписки мы ни читали на судах — сухогрузах, наливных, рыболовных!