На суше и на море - 1984

К вечеру первого дня поднялись на высокогорное архарье пастбище — так старики-туркмены называли ложбины между горными хребтами. Травостой тут всегда хороший. В мае — июне в Каракумах трава уже сгорает на солнце, делается серой и пыльной, а в горах сохраняется до глубокой осени. Здесь же в ложбинах и родники, к которым ходят архары на водопой. И не только архары, но и барсы, волки, лисы и всякое мелкое зверье, какое водится в горах.

Достиг Ашир со своими джигитами архарьего пастбища. Залегли охотники в ста метрах от родника, стали ждать добычу. Сами за высокой скалой, а родник — ниже. По расчетам охотников, архары должны были прийти на водопой вечером или утром. Часа два ждали, «шаря» биноклем по горам. Наконец увидели: архары, выстроившись в ряд, впереди вожак круторогий, стояли на соседней горе и настороженно смотрели в сторону, где лежал Ашир с джигитами. Юнцы недоумевали, почему же архары не идут к роднику, строили всякие догадки. Может, у архаров нюх особый? Разумеется, особый — не такой, как у человека! Может, ветер с нашей стороны и бараны чуют охотников? Нет, только не ветер. Дует ветер как раз оттуда, где насторожилось стадо.

Примерно через час загадка разрешилась самым неожиданным образом. К роднику, осторожно ступая, спустилась джейраниха с детенышем. Оглядываясь по сторонам и вздрагивая, она долго боялась опустить голову и припасть к воде. Потом послышалось ее мычанье — это мать приглашала джейранчика: пей, мол, не бойся. Как только малыш припал к роднику и его мать тоже собиралась это сделать, непонятно откуда выскочил из засады барс и ударом лапы опрокинул джейраниху в родник. Охотники, не сговариваясь, выстрелили в хищника. Несколько пуль попало ему в голову и бок. Барс замертво свалился, но успел убить джейраниху.

Джигиты, словно орехи с орешины, посыпались со скалы вниз, чтобы поскорее захватить добычу. Несколько человек схватили барса за лапы и оттащили от родника. Джейраниху тоже вытащили из воды: она лежала с остекленевшими глазами, а вода в роднике была замутнена кровью.

— Ребята, а где же малыш? — первым вспомнил о джейранчике Ашир.

Посмотрели вокруг — нигде его нет. Поискали — не нашли. Решили, что успел убежать детеныш, хоть и мал — едва держится на ногах. Стали решать, что делать с барсом. Четверо выволокли его на тропу. Тащили и приговаривали: «Вот Набат-дайзе хороший подарочек будет!» А убитую джейраниху оставили, немного оттащив от родника. И только было отошли от нее, как откуда-то появился и подбежал к ней, жалобно блея, ее малыш-джейранчик. Ашир кинулся к нему, чтобы поймать, но малыш и не думал спасаться бегством. Вместо того чтобы бежать, он полез к мертвой матери, начал искать вымя. Ашир взял его на руки, и больно сделалось сердцу охотника.

— Эх, бедняга-бедняга, — пожалел он малыша. — Что же с тобой теперь делать? Оставлять тебя здесь нельзя — сразу звери растерзают. Придется взять тебя домой, будете играть с моим малолетним сыном.

Охотники вновь поднялись в гору, к месту засады. Кто-то догадался посмотреть на соседнюю вершину, где полчаса назад стояли архары. Теперь там от них и следа не осталось; ясное дело — унеслись быстрее ветра, услышав выстрелы. Пришлось возвращаться в лагерь.

Когда спустились, Ашир принял решение — шкуру с барса снять, погрузить на осла и отправить с добычей в аул двух подростков. Один будет погонять осла, а другой джейранчика понесет.

Нашлись среди джигитов мастера по освежеванию туш: туркмены сызмальства эту науку усваивают — частенько в аулах то в одной кибитке, то в другой барана режут. В войну, конечно, баранов мало резали — не было их почти ни у кого. Но все равно, как снять шкуру, любой подросток знает. Вот и содрали с хищника-барса его пятнистую шкуру, потом подсушили малость и взгромоздили на спину осла. Взгромоздили, да не подумали, как этот обычно спокойный и покорный лентяй отнесется к столь необычной ноше. А осел, почувствовав на себе зверя, принялся поначалу взбрыкивать задними ногами — все норовил сбросить, а потом как задал стрекача — только его и видели. Джигиты кинулись за ним, чтобы поймать, а он — в пески. Все дальше и дальше уходит. Через час вовсе с глаз скрылся. Послал Ашир за ним джигитов, чтобы во что бы то ни стало догнали, иначе пропадут и осел и шкура.

Джейранчика Ашир отправил к себе домой в аул. Велел юнцу, который понес детеныша, чтобы отдал его жене Ашира, а та накормила бы его козьим молоком. Джигит унес малыша и сделал все, как его просили. А что касается сбежавшего осла, тут трагедия. Те ребята, которые отправились на его поиски, нашли на третий день обглоданный ослиный скелет — съели беднягу волки, а кости обглодали шакалы. Шкура же барса осталась целой, видно, из-за запаха, исходившего от нее, — запаха могучего хищника — не тронули ее шакалы.