На суше и на море - 1984

Вспомнил Ашир-ага о своей первой и последней ночной охоте на такырах. Неслись с зажженными фарами, обходя стадо джейранов слева, и палили из ружей по беззащитным животным. К утру, когда стащили всех застреленных джейранов в кучу, получилась целая горка из туш. Перман счастливо похохатывал и приговаривал: «Толкуют, что Тимур из черепов башни строил… Мы тоже могли бы! Не так ли? Но нам не надо башен. Мы заложим это мясо в котлы. Верно, снайпер Ашир?» «Нет, не верно, — возразил Ашир. — Это была не охота, а мясорубка. Вы ожесточились, Перман-ага, на войне до неузнаваемости! Вы потеряли уважение к родной природе. Разве так можно?» Перман похмыкал, сердито раза три носком сапога ковырнул землю и отошел от Ашира. Больше его на ночные охоты не приглашал. Браконьерами потом заинтересовался райисполком — вызвали на беседу председателя Пермана. К вечеру вернулся он с проработки и собрание в клубе сразу назначил. Сошлись сельчане. Долго вели толки о том, как охотиться, и пришли к выводу, что надо брать пример с Ашира: честнее охотника в селе нет. «Ну что ж, если так, то будем брать пример с Ашира», — согласился Перман.

Через несколько дней заехал в село корреспондент республиканской газеты. Ходил с председателем, смотрел хозяйство, с Аширом встретился, задал несколько вопросов об охоте, а потом появилась статья «Властелин природы». И показан был в ней Ашир непревзойденным охотником. Он и следопыт, он и кормилец сельчан, но и гроза природы, его, мол, боятся все дикие животные. И конечно же занимательная история из его охотничьей жизни. Не история даже, а прямо-таки красивая легенда. Будто бы подстрелил Ашир-ага девяносто девять архаров, оставался еще один для ровного счета, и тут ему люди говорят: «Ашир-мерген, никто не сомневается, что и сотого ты подстрелишь так же легко. Но хотелось бы, чтобы сотый архар был особенным, не таким, как остальные». Рассказали якобы сельчане Ашир-аге: «Ходит, мол, по горам одинокий старый архар. Никто к нему не может подойти-подступиться. Любого зверя он за километр чует, а человека тем более. Одинокий этот архар раньше вожаком стада был. Много лет он водил по Копетдагу свое семейство, охранял маток и детенышей. И не знал старый вожак, откуда ему грозит опасность. Однажды осенью молодой соперник вызвал старика архара на бой за право называться вожаком стада. Долго бились они, и дрогнул старик — попятился и бежал куда глаза глядят. Скитаясь по горам в одиночестве, он не раз пытался взять реваншу своего врага, но все так же оставался битым…» Вот за тем молодым вожаком, который обидел старика архара, и отправился будто бы Ашир-ага. Долго он подкрадывался к стаду, но наконец-то пристрелил этого архара, который и стал сотым на охотничьем счету Ашир-мергена…

Взбунтовался Ашир-ага, прочитав эту галиматью о себе. Собрался в редакцию ехать, чтобы газета дала опровержение, но Перман остановил его:

— Зачем ты нервничаешь, Ашир? А еще фронтовик! Не строй из себя глупца. Я тебя к правительственной награде представил, а ты со своим опровержением носишься!

Сдался Ашир, рукой махнул. А тут и в самом деле вскоре наградили Ашира медалью за доблестный труд. И вслед за этим скульптор из города приехал. Высокий, с длинными седыми волосами. В гости пришел.

— Ашир-ага, поздравляю вас. В вашу честь я должен соорудить достойный вашего имени монумент. Я думаю, что будет очень хорошо, если мы перед колхозным правлением на площади поставим каменного архара.

— Как ты приехал сюда, так и уедешь, товарищ скульптор, — разозлился Ашир-ага. — Не надо мне никаких памятников. Не было никакого сотого архара. Легенда выдумана газетчиком, чтоб ему пусто было!

— Ну зачем же так, Ашир-ага, — принялся успокаивать скульптор старика. — Я же к вам с открытым сердцем, а вы…

Скульптор пошел к председателю Перману, рассказал обо всем. Перман лишь лукаво ухмыльнулся:

— Скромничает старик. А если разобраться, то скромность его показная. По-моему, недоволен тем он, что архара мы собираемся поставить возле конторы. Давайте-ка, товарищ скульптор, лепите своего архара, а мы поставим его на вершине горы, у въезда в наше село!

Вот так и оказался каменный архар высоко над ущельем, на вершине горы. С той поры прошло тридцать лет, нет больше председателя Пермана, а о том, что каменный баран поставлен в честь Ашир-мергена, все, даже малые дети, знают. Но до каких пор будет торчать на глазах у всех эта позорная статуя?!

Утром, чуть свет, Ашир-ага встал с постели, опоясался патронташем, бросил за плечо ружье и отправился к шоферу Аману. Разбудил его. Парень спросонок не мог понять, чего от него хотят, и недоуменно смотрел на старика:

— Куда ехать в такую рань? Зачем? Никуда я не поеду!

— Да ты не шуми, Аман, — уговаривал его Ашир-ага. — Твое дело — подвезти меня к ущелью, а там я без тебя управлюсь. Этот чертов архар жизни мне не дает, понимаешь?

— Какой архар?! — принялся смеяться Аман. — Вы в своем уме, яшули? Здесь и духу архарьего нет, на сто километров ни одного не сыщешь!

— Найдем! — нетерпеливо и грубо отозвался Ашир-ага. — Давай вези.