На суше и на море - 1985

Эта проблема решалась легче. Надо было капитально отремонтировать выделенный клубу списанный катер. Добровольцев-механиков искать не надо было. Тут же прикинули, что и как надо сделать. И за весну сделали все. Анатолий Копыченко, шофер и крановщик, до последнего винтика разобрал и отремонтировал мотор катера; электрики Виктор Загоруйко, Валентин Лихтанский и Владимир Шкуратовский, отработав смену на Черноморском судостроительном заводе, шли на причал, где покачивался на волнах их клубный «Дельфин» — «Дельфин-2». Шли снова работать..

_{Орудия, поднятые «садковцами» со дна моря, в Николаевском музее судостроения}

В тот вечер в клубе решался еще один вопрос.

— Что мы знаем о погибшем «Дельфине»? — Коновалов повернулся к рядом сидевшему Анатолию Корчагину. Тот, раскрыв тощую папку, рассказал:

— Знаем пока мало. Вот документ о месте гибели «Дельфина»: «Сейнер подорвался на мине в четырех милях на запад от Очакова». Как видите, сказано весьма не точно. Далее. Известно, сколько было на шхуне сейфов, мы знаем их форму, размеры, толщину стенок. Наконец, прочитаю самую важную бумагу. В акте комиссии по расследованию причин гибели судна подчеркивается: «Документы из сейфов не всплывали». Не всплывали! Значит, взрыв не повредил сейфов и они лежат на дне.

— Будем думать, что это так. — Коновалов поднялся. За окном стояла глубокая ночь…

А летом «Дельфин-2», на капитанском мостике которого стоял Анатолий Копыченко, ушел в сторону Очакова. Анатолий Корчагин, который все эти годы был летописцем экспедиций, записывал в дневнике: «Как тяжело нам было в первом поиске! Тралили вручную: две шлюпки с натугой буксировали тяжелый трал. Гребцы под палящим солнцем с утра до вечера, без выходных в течение многих дней гребли и гребли, протраливая огромное пространство метр за метром. Доставалось и дежурным водолазам. Наглухо запечатанные в резиновые костюмы, они изнывали от жары и жажды. Их поливали водой, но ограничивали в питье. Разогревшись на поверхности, они затем коченели в воде. Трудно, что и говорить. Но никто не роптал, не жаловался. Все жили стремлением найти «Дельфин»».

Первая экспедиция не принесла удачи. На другое лето свой отпуск искатели снова провели в четырех милях от Очакова. Не нашли шхуну и на этот раз.

Третья экспедиция опять ушла к Тендровекой косе…

Постепенно круг интересов «садковцев» невольно расширялся: разыскивая шхуну, аквалангисты все чаще стали встречать под водой различные реликвии отгремевших здесь в прошлом морских сражений. Захотелось достать эти реликвии, как можно больше узнать о событиях, связанных с ними.

Николаевцы первыми обследовали затонувший в сентябре 1941 года у Тендровекой косы эсминец «Фрунзе», который шел на помощь осажденной Одессе. Достали сейфы с документами, отыскали по этим документам оставшихся в живых моряков с эсминца, завели с ними переписку. Очаковскому музею подарили снятый собственными силами ствол орудия главного калибра корабля… Они первыми с аквалангами за плечами опустились на палубы погибших в Отечественную войну минного заградителя «Колхозник», буксира «Байкал». Снятое и с этих кораблей оружие сейчас стоит в музее судостроения в Николаеве.

Маршруты экспедиций становились все длиннее. К находкам в Днепровском лимане со временем стали прибавляться те, что были подняты со дна моря у островов Березань и Змеиный, у берегов Крыма. Например, в Казачьей бухте, у Севастополя, «садковцы» нашли советский бомбардировщик, подбитый фашистскими зенитками в мае 1944 года… Тонкая папка Корчагина очень скоро пополнела так, что пришлось завести вторую, третью. Уже через два года искатели переписывались с десятками людей — в клуб стали приходить письма от бывших простых матросов и офицеров флота, прислал однажды письмо Главнокомандующий Военно-Морским Флотом СССР, Адмирал флота Советского Союза С. Г. Горшков. «Садковцы» стали собирать письма из музеев и архивов, записи рассказов многих людей, с которыми им приходилось встречаться.

Но все эти годы их главным делом оставался поиск «Дельфина».

Однажды почта принесла неожиданное известие: одним из свидетелей гибели шхуны был Осип Семенович Моторнюк, бывший смотритель Нижне-Викторовского маяка. Отыскали его, стали расспрашивать и узнали: он, Моторнюк, на следующее утро после катастрофы собственноручно подобрал в море на обломках «Дельфина» единственного уцелевшего человека со шхуны — Михаила Мухина. Тот в благодарность за спасение подарил Моторнюку серебряный портсигар… Значит, не все погибли на «Дельфине»?! Но жив ли сейчас Мухин? Где он? Что помнит? Во все стороны полетели запросы. И вскоре они читали письмо, присланное в Николаев из Подмосковья. Мастер Яхромской ткацкой фабрики Михаил Мухин сообщал подробности случившегося: