На суше и на море - 1985

…15 августа отошли в Егорлыцкий залив. Вечером отдыхали: А. Рябикин рассказывал об экспедициях в Аджимушкайские каменоломни — сам он принимал участие в этих экспедициях, ветераны клуба беседовали с юнгами и новыми членами «Садко» об истории клуба, об экспедициях прошлых лет. С интересом все слушали и Маргариту Викторовну… Вот такой был у нас хороший вечер.

На другой день — снова работа у монитора. Подняли часть рубки… Шкуратовский, Пержинский, Карпов и я осматриваем место, где лежит ходовой мостик. И вдруг Володя Шкуратовский обращает внимание на необычный предмет, лежащий в иле. Очищаем ил и через стекла масок видим… череп человека. Скорее всего этот человек — один из матросов «Ударного»… Нашли остатки четырех противогазов, ботинок, нарукавную нашивку, детали радиостанции, много проводов, целые пучки. Подняли турель спаренного пулемета. Искали компас — не нашли.

_{Самое трудное — позади}　

Осталось выполнить последнюю задачу: мы должны опять идти в Очаков, чтобы взять с собой корреспондента из Севастополя и Е. Щербину — того самого бывшего матроса с «Летака», который видел, как подорвался в море «Дельфин». Е. Щербина работает сейчас в Кишиневе и обещал приехать и показать еще одно вероятное место гибели шхуны… 22 августа вышли в море. Быстро находим новый район предполагаемой гибели «Дельфина» — тот, что указал Е. Щербина. Начали испытывать новое средство для поиска — магнитометр. Этот прибор сделали студенты из Томска, с его помощью мы надеемся «нащупать» на дне моря сейфы. Магнитометр показал две точки, вот их координаты… К сожалению, опустившись на дно, мы в этих точках ничего не обнаружили. Однако сказать, что там ничего нет, тоже нельзя! В этом районе глубина — 12 метров, на дне — ил, ракушки; они могли глубоко упрятать сейфы, и, чтобы раскопать их, нужны специальные инструменты. Да и магнитометр пока, наверно, не точен.

…Подсчитали: за дни экспедиции произвели сто одиннадцать погружений, отработали под водой 68 часов 40 минут.

На обратном пути посетили остров Березань, постояли у памятника П. П. Шмидту и его товарищам».

Вечный огонь

Мы сидим в клубе, листаем альбомы фотографий, дневники, перебираем документы, письма. И говорим, о море. Об одном его удивительном свойстве — умении сохранять для людей уникальные свидетельства прошлого. Коновалов протягивает мне компас, снятый с эсминца «Фрунзе», — прибор действует как новый; показывает фотокопии документов, денег, тридцать лет хранившихся под водой в сейфах, — хорошо видно, что оригиналов (отданных в Центральный военно-морской архив) совсем не коснулся тлен времени. Потом говорит:

— Под водой мы встречали целые картины, написанные Историей. И совсем не трудно было оживить эти картины с помощью воображения, тогда они рассказывали о самых героических минутах жизни боевых кораблей… Когда мы впервые спустились к затонувшему эсминцу «Фрунзе», ясно могли представить себе его последний бой. На корабле — только стреляные гильзы, в орудии главного калибра приржавел к замку последний снаряд. Понимаете, что это значит? Матросы вели огонь по врагу до той самой минуты, пока палуба тонущего эсминца не захлебнулась соленой водой!

Слушая Коновалова и Валентину Мельникову — инженера Черноморского судостроительного завода, нового руководителя «Садко», я думаю о главном смысле дела, уже во многом осуществленного клубом.

«Садковцы», разгадывая тайну «Дельфина», восстанавливают замечательную страницу еще одного подвига во имя Родины. Какая это важная патриотическая работа! Память народа не мирится с существованием безымянных героев. Ничто и никого не забыть — это самая святая наша обязанность перед павшими на войне.

Есть, однако, и еще одна сторона в работе клуба. «Садковцы», разгадывая тайну «Дельфина», сами прикасаются душой к подвигу, а это неизбежно изменяет людей, воспитывает в них лучшие качества. В результате рождаются согретые особым человеческим теплом поступки.

«Садковцы» на Тендровской косе поставили памятник краснофлотцам, погибшим на эсминце «Фрунзе», отыскали семью погибшего на корабле комиссара эсминца Дмитрия Степановича Золкина, привезли на место, где он принял свой последний бой, его дочь и внука. Каждый год, отправляясь в очередную экспедицию, искатели обязательно проходят мимо места гибели эсминца «Фрунзе», и здесь, на поплавке, который удерживается специальным якорем, они обязательно оставляют букет самых красивых на юге цветов.

Николаевцы восстановили фамилии членов экипажа советского бомбардировщика, почти тридцать пять лет пролежавшего на дне Казачьей бухты в Крыму, нашли чудом оставшегося в живых штурмана. Останки героев, поднятые «садковцами» вместе с самолетом, севастопольцы с почестями похоронили рядом с другими павшими героями войны.