На суше и на море - 1986

«В Увеленском острожке будучи[30], — доложит он потом начальству, — нашел лучшего пешего человека Опрею, коего всячески уговаривал, чтоб свозил меня на байдаре чрез проливы на американскую землю (которой с американцами наивсегда дружество имеет) и посмотрел бы я тамошних народов…»

4 июня 1791 года отправился Иван Кобелев в кожаных байдарах с проводником в Новый Свет. Останавливались по пути на острове Имаглин (Ратманова), жили там несколько дней, а любознательный Кобелев все осматривал и записывал.

Наконец 11 июня он ступил на американский берег: «День был ясный, тихий, с сиянием солнца. Коего дни переехали на американскую землю, в селение по их названию в Кигигмен (видимо, где-то на мысе Принца Уэльского. — Г. Г.), в котором я сам был… Однако не точию (то есть не только. — Г. Г.)

в устье реки Хеверен войти, но и в губу попасть не мог за препятствующими великими льдами».

Кобелев не стал зря терять время, отправился на остров Укипень (Кинга), куда приезжали обмениваться товарами индейцы и эскимосы даже дальних племен, и тут снова услышал рассказы о бородатых людях, якобы живущих в глубине Аляски…

Но пропустить его туда береговые чукчи не захотели. Они старались помешать прямым связям русских с индейцами и эскимосами, так как им было выгоднее, чтобы вся торговля с жителями Аляски шла только через них.

«На том же острову нашел самих американцев человек до десяти, которые жителство имеют по реке Хеверен, кои переехали еще прошедшего лета на трех байдарах для торгу. Те же американцы со мною обращались дружелюбно и ласково…»

Но поговорить подробнее с торговыми гостями из Америки, расспросить их о жительствующих где-то там земляках сотнику тоже не удалось. Языка их он не знал, а чукчи переводили только самые общие вещи, явно нарочно многое путали, темнили.

«Они ж, американцы, свое лицо и грудь и мое лицо, также и грудь гладят и обнимают, то значится большого и неразрывного их со мною дружества. И на свою землю указывают, и меня за платье тянут, и, видно, к себе зовут в Америку. Когда я по-русски говорю, то они в свой язык перстом указывают да на свою землю…» Какие поразительные и трогательные подробности! «Вскрытно от наших прибывших[31] три краты наодине крестилися рукою и махали на их же землю. И изо всего видица, что есть (видимо, пропущено слово «там». — Г. Г.) таковые же люди, как я, таков же и разговор…»

Но больше чукчи Кобелеву оставаться даже на острове Кинга не дали. И потом уже он узнал, будто еще прошлым летом «приезжал один американец, с тем чтобы со мною видеца, который разведал обо мне на острове Игеллине, что я прибыл в чукчи и буду годовать[32], которого, не допустя до меня, в самом Восточном мысу[33]

убили». Может, этот гонец вез ответ на письмо Кобелева «прелюбезным братьям»?

Дауркину тоже не удалось проникнуть в глубь материка, добраться до заветной реки Хеуврен. Он путешествовал хоть и в одно и то же время и в тех же местах, что и Кобелев, но отдельно от него. И сотник в своем отчете и походном дневнике о старом приятеле ни разу не упоминает. Почему?

Они явно поссорились из-за чего-то. Дауркин оставил тому забавное свидетельство и поистине нетленное, на века — необычное письмо на моржовом клыке. Он вырезал на нем:

«1791 года июня 1 дня на месте жил Ноняхъмуне во ожидании секретных эспедицких же судов и того июня 11 был на американских берегах и на островах на Имяхдине Инельлине Окибяне 17 байдарах верноподданным с чукоцким народом и с товарищем сотником Иваном Кобелевым Сибирской дворянин и чукоцкий перевотчик Николай Дауркин подписал того ж июня 30 вожидании были и паки дожидались до 15 июля».

Так было написано сначала. Но потом Дауркин в сердцах имя Кобелева попытался выскоблить, но это ему не удалось. Письмо дошло до нас и хранится в Государственном историческом музее; моржовая кость крепка, и фамилию Кобелева все-таки разобрать можно. Но вот из-за чего поссорились старые друзья, мы, вероятно, уже никогда не узнаем.

Впрочем, были они в ссоре недолго, вскоре помирились. И опять много странствовали по тундре — то вместе, а то и порознь, ревниво узнавая о приключениях друг друга и словно соревнуясь в подвигах и открытиях. Иван Кобелев прожил долгую жизнь — по некоторым данным, больше ста лет! И есть сведения, будто у него, ставшего в конце концов подпоручиком, служил под началом сын Дауркина. А след самого «ученого чукчи» затерялся в кочевых становищах, куда он, кажется, вернулся в конце жизни…

Но в Америку они больше так и не попали. И по-прежнему оставалось загадкой: что же это за русобородые люди живут на таинственной реке Хеуврен? Кого встречали русские промышленники в разных местах американского побережья — может, в самом деле потомков пропавших солдат и матросов Чирикова?

Можно уверенно сказать: над «загадкой пятнадцати» непременно задумывались все русские путешественники, отправлявшиеся в те края, приказчики и даже простые промышленники Российско-Американской компании, начавшей быстро осваивать Аляску.