На суше и на море - 1986

— Слава богу, паренек не понял твоего французского, — сказал Джеф. — Ты ведь был готов предложить ему пять франков за скорлупку, и сейчас мы были бы уже полными банкротами.

В самом деле, поиски осколков яиц оказались куда урожайнее, чем я предполагал. Теперь мы пытались уверять, что они нам больше не нужны, но остановить поток уже было невозможно. Что ни час, прибывала свежая порция, и к концу дня груда под молочаевым деревом доходила до полуметра в высоту. Это само по себе служило убедительным доказательством того, сколь многочисленны были эпиорнисы в прошлом. Скорлупа всех птичьих яиц состоит из извести, но, как правило, она не толще листа бумаги и легко крошится, превращаясь в пыль. У яиц эпиорнисов скорлупа очень толста и ломается не так просто. Поколения птенцов эпиорнисов, вылупляясь, разбивали яйца, оставляя огромное число осколков по всей территории.

Поначалу я мечтал найти хотя бы один или два кусочка. Это казалось невероятно трудной задачей. Теперь, убедившись, что их полным-полно, мне захотелось большего. Конечно, я понимал, что надежда найти неразбитое яйцо была слишком слабой, ведь целыми могли сохраниться лишь редкие яйца, да и те за несколько веков должны были разбиться. Но женщины приносили нам относительно маленькие кусочки, а я рассчитывал отыскать по-настоящему крупный осколок, по изгибу которого можно было бы хоть приблизительно судить о размерах исконного яйца.

На следующий день мы с Джефом решили отправиться на охоту порознь, чтобы охватить большую территорию. Теперь мы уже точно знали, что надо искать, и действительно, осколки попадались часто. В лагерь я вернулся с отвисшими карманами, правда, все скорлупки были крошечными. Возле нашего становища я увидел Джефа: он сидел на дне глубокой ямы, едва заметный за бруствером свежевыкопанного песка. Он здраво рассудил, что, коль скоро не удалось найти вожделенный крупный кусок на поверхности, надо заняться интенсивными поисками в каком-нибудь одном многообещающем месте, а затем сложить дюжину осколков. Если они были частью одного яйца, их можно подогнать друг к другу. Идея оказалась блестящей — Джеф с гордостью продемонстрировал мне четырнадцать кусочков, лежавших в радиусе примерно одного метра. Мы забрали их в палатку, отмыли и начали складывать. Только два подходили друг к другу.

Мы занимались поисками третьего подходящего фрагмента, когда появился наш старый знакомый — полуголый пастушок. Он шел все с тем же безучастным видом, таща на спине пыльный узел. Дойдя до палатки, мальчик свалил ношу наземь и развязал узел. Внутри лежало штук двадцать обломков, одни довольно маленькие, другие — размером с блюдце, раза в два больше тех, что попадались нам раньше. Жоржа в лагере не было, он выискивал своих птиц, поэтому я попытался расспросить мальчика сам. Где он собрал эти осколки — в разных местах или все они лежали в одном месте? Ответа не было. Я щедро заплатил пареньку, и он, не произнеся ни слова, ни разу не улыбнувшись, зашагал к своим козам, оставленным у колодца.

Мы разложили скорлупки на песке лицевой стороной кверху и стали изучать их. Со стороны это выглядело игрой-головоломкой. Правда, когда складываешь настоящую головоломку, то по крайней мере знаешь, что все лежащие перед тобой кусочки принадлежат данной картине и твоя задача сводится к тому, чтобы правильно сложить их. Наша задача была гораздо труднее, но зато гораздо увлекательнее. Что представляли собой лежащие перед нами кусочки — обломки одного яйца или нескольких? Достаточно ли их, чтобы сложить нечто целое?

Мы начали действовать методом проб и ошибок. Через несколько минут я отобрал два куска с совпадающими острыми краями. Осколки совместились.

_{Таким выглядело яйцо эпиорниса в собранном виде}

Целое яйцо оказалось поразительных размеров. Длина его составляла ровно 30 см, в обхвате оно было 68,5 см, а длина окружности, проходящая через оба конца, — 82,5 см. Самые мелкие осколки были с одного бока, причем линии стыков расходились в разные стороны от центральной точки, словно спицы у колеса. Очевидно, именно в это место пришелся удар, от которого яйцо разлетелось вдребезги, причем случилось это сравнительно недавно. Но мне приятнее был другой, более романтичный вариант: что, если в эту точку колотил клювом юный птенец-эпиорнис, несомненно наделенный исключительной силой, прокладывая себе путь в мир?