На суше и на море - 1990

Обмен памятными сувенирами и тостами за дружбу говорил о значительности момента. Но пожалуй, лично для меня более значительны были слова принимавшего нас депутата генералитета Абриеля де Семира. Этот крупный подвижный мужчина, расставаясь с нами у автобуса, в ответ на мое «Аста ля виста» вдруг заключил меня в свои объятия и доверительно сказал: «Каталонский народ любит советский народ». За этой короткой фразой мне послышалось многое — и близость исторических суде? русского и испанского народов в борьбе против наполеоновского нашествия, и признательность за бескорыстную помощь нашей страны сражавшейся Барселоне в годы гражданской войны, и благодарность за приют и образование многим детям Испании, для которых СССР стал второй родиной, и за противостояние империализму янки. Возможно, я ошибаюсь и не все из перечисленных мною добрых дел (а не исключено — других) вызвали сентиментальный порыв нашего гостеприимного барселонского хозяина, дело даже не в этом, а в том, что я сердцем ощутил искренность слов и его трогательного объятия.

В отель мы возвращаемся по заполненным толпами народа улицам ночной Барселоны, отмечающей праздник любимого святого, по знаменитому бульвару Рамбла, мимо достопримечательности города — то вздымающихся, то ниспадающих в разноцветных огнях фонтанов.

А наутро по узкой, метра в четыре шириной, улочке мы пробирались в музей Пикассо. Абриель де Семир устроил нам его посещение, что было нелегким делом, ибо в воскресенье музей закрыт. Собранная другом художника коллекция, в основном ранних его работ, убедительно показывает истоки и поиски розового, голубого Пикассо (по преимущественному цвету его полотен), эволюцию его творчества, влияние Тулуз-Лотрека, импрессионистов, в том числе пуантилистов, дает представление о пути знаменитого испанца к кубизму и сюрреализму.

Тепло распрощавшись с двумя Розами, молодыми барселонками, оказавшими нам бесценную помощь в знакомстве с их прекрасным городом, вручив нашим добрым феям московские сувениры, мы оставляем их растроганными. Одна из Роз училась, другая стажировалась в СССР, и их общение с нами не могло не вызвать у них сентиментальные воспоминания. Признаюсь, я тоже в эти минуты никак не мог проглотить комок, подкативший к горлу.

Автобус выруливает на шоссе, ведущее на юго-запад, вдоль побережья Средиземного моря, — в Валенсию, до которой 350 км.

Я рассеянно смотрю в окно, размышляя над цифрами, приведенными одной из Роз. Средний заработок преподавателя в школе 50 тыс. песет (при официальном испанском минимуме в 26 тыс. и среднем — в 40, тыс. песет), половина зарплаты уходит на квартиру из трех комнат и около 30 % — на выплату налогов и взносов за медицинское обслуживание. Стоимость шикарных апартаментов в кварталах богачей доходит до 20 млн песет. Средний испанец даже за 1000 лет не сможет скопить денег на такую квартиру.

И снова несется над оливами и виноградниками голос Хосе Луиса Пералеса:

«Однажды серым вечером он пришел в маленький парк,опустился на старую скамью, прикрывшись зонтом, и уснул.

И снилось ему, что он стал важным сеньором,что у него есть дом в городе и верная собака в его саду,и красивая женщина, которую он любит.Ему снилось, что он стал гражданином.

Адриан, Адриан стал человеком, как все.Адриан — еще один гражданин.Но вдруг он услышал голос, который его звал,и он проснулся, и по аромату духов он мог догадаться,что тут рядом с ним стоит женщина, желающая разделить его одиночество.

«Кто ты?» — спросил он. «Просто одна из женщин мира».Он поцеловал ее, и они создали семейный очаг.Адриан. Он стал человеком, как все.Адриан, Адриан — еще один гражданин.Адриан стал человеком, как все».

А за окном плывут лимонные, мандариновые рощи, рисовые поля, далекие деревни и городки, откуда пролегают грунтовые дороги, не пересекающиеся с туристскими маршрутами. В этих селениях живут Хосе, Педро и Адриан и сотни тысяч других испанцев, мечтающих стать гражданами, как все.