На суше и на море - 1990

И пришел к нам капитан Блад, ставший олицетворением того лучшего, что было в романтиках моря, выразителем извечной тяги к путешествиям, дальним странам. Нет сейчас, уверен, школьника, не читавшего эту книгу, не прошедшего вместе с Бладом его одиссею. Но все ли знают, что вымышленный Сабатини образ имел свои реальные прототипы, что все основные кульминационные точки реальны — и тем реальнее сам образ пирата-джентльмена?

Давайте совершим с вами путешествие во времени — не только пройдем еще раз тем путем, каким шел капитан Блад, но и поищем прототипы, исторические факты, на которые опирался автор, создавая «Одиссею…». И начнем этот путь, как начинаем чтение, — с первого предложения романа. Вот оно:

«Питер Блад, бакалавр медицины, закурил трубку и склонился над горшками с геранью, которая цвела на подоконнике его комнаты, выходившей окнами на улицу Уотер-Лайн в городке Бриджуотер».

Странное начало книги о пиратах, не правда ли? Автор первым делом оповещает нас о том, что Питер Блад — медик, причем не какой-то там знахарь или самоучка, а окончивший университет. Лишь в этом случае врач мог получить степень бакалавра. И сам Блад при случае — через пару страниц — не отказывает себе в удовольствии напомнить о своем лекарском образовании: «Он мог бы сказать, что он врач, а не солдат, целитель, а не убийца». На суде Блад с гордостью заявляет: «Да, я окончил Тринити-колледж в Дублине». И далее: «Единственная моя вина в том, что я выполнил свой долг, долг врача». Даже на Барбадосе, ухаживая за ранеными испанцами, «он честно выполнял врачебные обязанности», заявив злобному полковнику Бишопу: «Я — врач и выполняю свои обязанности».

Далее можно привести не один десяток примеров — но, думаю, и этих хватит. Врач, врач, врач — твердит автор. Зачем?

Как это зачем, скажет иной читатель. Ясно всем: надо было нарисовать образ благородного, наигуманнейшего человека в пиратской среде — кто лучше всего бы подходил для этой цели? Врач, целитель, человек самой гуманной профессии…

В этом есть свой резон. Но уместно припомнить и другое: в пиратской среде была своя «табель о рангах». Так вот, согласно всем писаным и неписаным законам «берегового братства», врач являлся самой ценной фигурой на борту. В своей среде пираты могли найти, и не одного, капитана, штурмана, не говоря уже о пушкарях, плотниках или просто матросах. А вот врач в тех условиях Ценился на вес золота.

Неудивительно, что многодневные плавания с недоброкачественной пищей, часто тухлой водой приводили к массовым заболеваниям. Само же «занятие» пиратов выводило из строя десятки человек — с огнестрельными, резаными, колотыми и рублеными Ранами, увечьями от падающих снастей. Команду следовало не просто лечить, ее надо было «возвращать в строй», и, чем быстрее, тем лучше.

В этой обстановке врач становился единственным человеком, способным залечить раны, полученные пиратами. И те, люди весьма практичные, считали весьма неразумным выход в море без врача. Они же окружали медика заботой, вниманием. Достаточно напомнить, что во время боя врач обычно находился ниже орудийной палубы, куда не попадали ядра неприятеля. Более того, он единственный, кто не участвовал в общекорабельных авралах.

Суровые законы пиратства строго карали тех, кто пытался сбежать на берег во время плавания. Но вот Герман Коппинжер попытался уйти с корабля — его силой удержали, и только. Еще дважды решал бежать — с тем же результатом. Головой заплатил бы рядовой матрос, да и любой рангом повыше, за первую же такую попытку. Пока не вернулись в родной порт или в заранее назначенное место, пока не поделили добычу — ни шагу с корабля. Врачу же все сошло с рук.

Порой врача не отпускали и после раздела награбленного. Один из медиков после захода на остров Минданао решил сойти на берег — это право он имел. Его задержали и быстренько вышли в море — одного врача отпустишь, а где возьмешь другого?

Даже первые достоверные сведения о пиратах Европа получила из рук врача. В 1678 году в Амстердаме вышла книга «Американские пираты» (если буквально, то «Морские разбойники»). Автором ее был никому ранее не известный Александр Оливье Эксквемелин. Будем называть его так, ибо под таким именем он значится на обложке книги, вышедшей у нас в Москве в издательстве «Мысль» в 1968 году и получившей русское название «Пираты Америки». Что же касается сомнений, то голландцы, что естественно, считают его своим земляком, испанский переводчик сделал его французом, английский — фламандцем, немецкий — немцем. Переводчик на французский язык (еще в 1686 году!) утверждал, что автор книги француз и зовут его Эксмелин.

Не стоило бы, может, все это вспоминать, автор так и остался бы для нас Эксквемелином, если бы в 1985 году то же издательство «Мысль» не выпустило книгу Жоржа Блона «Флибустьерское море». А в этой книге используется французское написание — Эксмелин.