На суше и на море - 1990

Многообразие почв на Земле даже сегодня поражает! Тут и пустынные, и полупустынные, торфяные, болотные разных форм. И промытые, засоленные (солонцы), и вторично-засоленные, и морские — песчано-промытые, каменистые на отступающих лагунах. Несть им числа, как несть числа и формам растительности, произрастающей на них, поскольку именно растения зачинают и регулируют ход почвообразования.

Добавим, что такое многообразие пошло явно на пользу людям. Земля предстала перед глазами новых поколений в исключительно богатом и красочном одеянии, в преобладающих зеленых тонах всех мыслимых оттенков. В пейзажах на самый изысканный вкус. С горами-долами, низинами-высотами, островами и материками, обжитая и не очень, теплая и холодная, в сиянии жарких лучей и в полуночной тьме, в туманах и под живительными грозами, в бурях и циклонах, в окружении морей и океанов, где каждое утро мореходу открываются все более великолепные береговые цветники. Живи и наслаждайся!

3

Сегодняшний земледелец совсем не похож на того первобытного, с заостренной палкой в руках.

Он поумнел всюду, где дело касалось пищи и благополучия. Поумнел в том смысле, что наловчился брать больше, а труда. и времени отдавать как можно меньше. Он, конечно, давно отбросил заостренную палку, потом отказался от мотыги и лопаты, далее продал коня и волов с плугом. И пересел на железные чудища-тракторы с гремящими дисками, многокорпусными плугами или плоскорезами. Он не выходит, а выезжает на поле или луг с жадными широкозахватными косилками, с комбайном и за один проход слизывает с поспевшей нивы или луга тонны зерна, травы, он выхватывает машиной картошку из земли, корнеплоды с гребней, на всякую культуру у него приспособление. И все выращенное за лето пашней, огородом, лугом увозит прочь. Добро земли непрерывной лентой уплывает в города, поселки, в другие страны, с которыми мы торгуем и где живут не производители, не знатоки земли, а потребители, бурно негодующие, если в магазине не находят того, что им требуется. «Деньги все могут» — вот кредо потребителя. И он оказывается прав, потому что деньги ему платят за какой-то там труд в конторе, но не идут эти деньги на помощь обкраденному полю, плодородие которого убывает с каждой вывезенной тонной урожая… Далее, по этой же логике, он считает, что земля и растения на ней предназначены ему как бы свыше и ничего не стоят, как воздух и тепло, которыми он дышит и наслаждается. Он готов несколько беспечно даже помолиться, повторить евангельское изречение: «Хлеб наш насущный даждь нам днесь…», переложив заботы на Бога.

И вот с этой точки отсчета нравственности у земледельца — и у землепользователя тоже — начинается нечто аморальное. Ну словом, так, что все в мире устроено правильно, а если там, на поле, что и произойдет неладного, то он в стороне, он ни при чем, свое дело знает без сучка и задоринки, а обо всем остальном пусть позаботится другой.

Легко утрачивается давнее и недавнее крепкое чувство хозяина земли и всего, что связано с землей. Эта мысль подтверждается официально, поскольку земля в нашем государстве, например, является «общенародным достоянием». Общенародным?.. Проще сказать, не имеет конкретного хозяина. И не имеет цены, поэтому даже за очевидную порчу или утрату земли виноватого отыскать трудно. Иначе чем объяснить, что в Башкирии исчезло сегодня под оврагами ни много ни мало, а почти пять миллионов гектаров! И никто за это не наказан. Что залито водой при строительстве Волжского каскада гидроэлектростанций от двух до трех миллионов гектаров луга, пашни и леса. Никто не предъявил иск Гидропроекту или Министерству электрификации за такое расточительство, тем более, что труд не оправдался запланированной выработкой электроэнергии. Списано — и концы в воду.

Снисходительность к людям, которые легко и бездумно растрачивают в стране кормящие земли, порождает неуважение к земле даже у тех, кто доселе ощущал меру ответственности за сохранность каждой сотки пашни или луга. Чего там думать о красивой пахоте, об огрехах на зяби, о «балалайках», т. е. незасеянных углах на поле, зарастающих сорняком! Утвердилось некое легкомысленное отношение к земле и у дорожников, у строителей, у связистов, заставивших столбами все пригородные поля.

Социальные неурядицы, связанные с «раскрестьяниванием» в пору сплошной коллективизации, а позже с уничтожением мелких деревень под лозунгом укрупнения хозяйств и «нерентабельности» малых деревень, исход части колхозников из сел в города — все это создало в земледелии атмосферу некоторой растерянности, а потом и безразличия.

Уполовиненные земледельцы-механизаторы в подобной атмосфере неуверенности порастеряли последние остатки былой уважительности к земле, и работа «кое-как» сделалась широко распространенной.