На своей стороне

«Значит, Питкянен был прав, – анализировал информацию Эско Риекки после того, как Арто пересказал ему историю таксиста Эрика о необычном русском диверсанте с женой и ребенком. – Ясное дело, это не диверсант – диверсанты с семьей не ходят. Значит, перебежчик, уставший от «социалистического завтра» или ушедший от наказания. Только почему в такой глуши как Кухмо? В тех краях можно долго бродить и вновь выйти назад. Может быть, он местный житель? Тоже версия. Но стали бы местным жителем заниматься на таком уровне? Сам Меландер, машины военной разведки, атмосфера строжайшей тайны… Слишком закручено для простого карельского парня. Предположим, пограничник, начальник заставы или комендатуры? Маловероятно, чтобы он решился на побег. Хорошо, пусть русский перебежчик и какой-то важный гражданский или военный чин. Сейчас он в руках военной разведки, с ним жена и ребенок. Не исключено, что его поместили в тюрьму. Снова жена и ребенок? Им должны предоставить какое-то пристанище. У нас есть русские гимназии, русские общины. Но это смешно, чтобы мальчика, прибывшего из России таким вот способом, уже определили в гимназию, тем более русскую. Ладно, пусть Арто копает. Может, кто-то из тайных агентов или информаторов даст зацепку. В конце концов, кроме советского перебежчика есть уйма дел».

***

– Какие будут указания, господин полковник? – спросил Кярккяйнен у Ларса Меландера.

– Что вы имеете в виду, майор?

– Какие у нас планы на Эйнари?

– У меня, если честно, нет никаких планов. Пока будем вытаскивать из него информацию, потом посмотрим. Может быть, он будет полезен в диверсионной школе.

– Точно подмечено – «вытаскивать информацию», упрямый тип, нужно сказать.

– Чему удивляться, Арво? Он же финн, финн-коммунист, – Меландер рассмеялся.

– Вы говорили о Розенстреме38, хотите ввести его в курс дела?

– Думаю, он уже в курсе. Розенстрем – один из лучших разведчиков Финляндии, а то и всей Европы.

– Что есть, то есть, но мне кажется, не стоит передавать Эйнари под руководство Розенстрема.

– Это почему же?

– Все мы в той или иной степени авантюристы, иначе бы не работали в разведке.

– Интересная мысль, майор! То есть хотите сказать, что все мы здесь немного того, – Меландер опять рассмеялся.

– В общем-то, да, – Арво немного смутился, – впрочем, это не проблема, это профессиональное.

– Ничего не имею против данного высказывания.

– Так вот, Розенстрем, знаете ли, внушает мне порой опасения.

– Хотите сказать, что он окончательно поехавший?

– Да! С вашего ведома или без вашего ведома Розенстрем придумает что-нибудь такое, в результате чего Эйнари вновь окажется в СССР или возглавит здесь местных коммунистов.

– Вы боитесь Розенстрема?

– Ну, самого Густава я, конечно, не боюсь. Однако его связи с правыми, с лапуасцами… Все это может плохо закончиться.

– В таком случае, зачем им Эйнари?

– Эйнари – очень удобный инструмент. Его можно использовать по-разному. Коммунист-террорист появился в Финляндии, совершил какое-нибудь преступление, например, убил члена парламента, пытался устроить государственный переворот, создал боевую группу из бывших красногвардейцев, изобличен военными разведчиками или правыми.

– Его могут сделать козлом отпущения?

– И не только! Он может стать козлом-провокатором.

– Известно, что Розенстрем – большой мастер по части провокаций, диверсий, разоблачений. Но тогда, в двадцатые годы, отношения с СССР были натянуты. Сейчас мало кому придет в голову совершать налет на советское посольство или торгпредство.

– Возможно, да только ежа не острижешь.

– Что предлагаете, Арво?

– Думаю, стоит рассказать Розенстрему о существовании перебежчика, намекнув, что русский уже закреплен за отделом статистики, и не стоит в отношении него вынашивать какие-либо планы.

– Хотите таким образом огородить Эйнари от опасности со стороны наших же разведчиков?

– Можно и так сказать. Чувствую, что он нам еще очень пригодится.

– Как военный специалист?

– В Европе неспокойно, большие игроки идут к большой войне.

– Разумеется, но мы здесь в лесах Европы мало кому интересны. Беспокоиться следует чехам, полякам, французам. Из серьезных границ у нас только одна – с Советским Союзом, и, как я могу судить, им не до Финляндии.

– Не знаю, не знаю, господин полковник. Наш договор с Советами о ненападении заключен еще в тридцать втором году, а три года назад он продлен на десять лет. Однако в конкретных случаях подобные договоры остаются только на бумаге.

– Интересно рассуждаете, Арво. По-вашему, мы будем воевать с русскими?