На своем месте (СИ)

Курдюмова возвратили в камеру, мы с Шаболдиным сели попить чаю, чтобы затем тоже вернуться каждый к своим делам, как вдруг почти что один в один повторилось подзабытое уже событие четырёхлетней давности, заставившее меня подумать, что любая пришедшая в голову мысль заслуживает рассмотрения, какой бы дурацкой она поначалу ни казалась, а заодно вспомнить поговорку «про серого речь, а серый навстречь» — в кабинет вошёл заведующий Елоховской губной управой старший исправник Ершов вместе с господином, которого я узнал лишь через пару мгновений — Мякишем из Палаты тайных дел. [1]

— Алексей Филиппович, Борис Григорьевич, — начал Мякиш, когда, как и в тот раз, Ершов нам его представил (как будто мы уже не были знакомы) и оставил нас, сказав Шаболдину, что Михаил Дорофеевич всё изложит сам. — У меня для вас две новости.

Интересно, — подумал я, — опять хорошая и плохая, или сразу две плохих? Особой надежды на то, что обе окажутся хорошими, я почему-то не питал.

— Прошу к столу, Михаил Дорофеевич, — Шаболдин выставил ещё один стакан и взялся за заварной чайник.

— Благодарю, Борис Григорьевич, — что ж, с вежливостью у тайного исправника, как и в тот раз, всё было в должном порядке. Посмотрим, как у него сегодня с непреклонностью…

Выдержав недолгую паузу, как раз чтобы глотнуть чаю и похвалить угощение, Мякиш продолжил:

— Мартынова и Курдюмова я у вас заберу сегодня, — ого, что-то новенькое! — Обоих завтра же верну, дабы вы могли поступить с ними обычным порядком.

— Вам-то они зачем, позвольте спросить? — не думаю, чтобы Шаболдин прямо так уж сильно надеялся на ответ, но вежливо нахамить представителю соперничающего ведомства, да ещё и старшему по чину, явно посчитал себя обязанным.

— Опознать господина, именующего себя Иваном Ивановичем, — с доброй улыбкой Мякиш вернул Шаболдину подначку. — Соответственно, вторая новость: искать этого господина вам более не следует. Он у нас, и, поверьте, для него это очень надолго.

— Дело по убийству Сидора Плюснина, по коему этот господин подозреваемым проходит, забирать будете? — не иначе, пристав решил воспользоваться случаем, чтобы сбросить с себя лишнюю работу. Мол, раз вы забрали этого «Иван Иваныча», то сами с ним и возитесь по всем его прегрешениям.

— Так на нём ещё и убийство? — Мякиш, похоже, такому повороту даже обрадовался. — Заберу, Борис Григорьевич, премного вам за то благодарен. Но это я должным порядком через ваше начальство устрою.

— Один вопрос, Михаил Дорофеевич, — закончив со стаканом чаю, тайный исправник собрался нас покинуть, и я его задержал. — Что за таинственные артефакты Мартынов пытался у меня искать? С его слов, наниматель показывал ему рисунки этих изделий. Не позволите полюбопытствовать? Я же всё-таки доктор магии, в артефакторике человек не последний, а даже понятия не имею, о чём речь.

— Простите великодушно, Алексей Филиппович, но нет, — изобразить сожаление Мякишу удалось куда лучше, чем многим актёрам. — Возможно, что пока нет, — мне, в отличие от мастера тайных дел, скрыть разочарование, похоже, не удалось, и он решил таким образом меня успокоить. — Прошу понять меня правильно, Алексей Филиппович, но это не моя воля, — для убедительности Мякиш состроил многозначительное лицо и поднял глаза. На том мы и простились.

За десять лет жизни в этом мире я давно научился и привык говорить, как тут принято, однако заметил за собой интересную особенность: тем больше я выражаю свои мысли здешними словесными оборотами, тем чаще иногда тянет высказаться так, как это бывало в прошлой моей жизни. Вот и сейчас, глядя на кислое лицо Шаболдина, мне захотелось утешить пристава вовсе не теми словами, что он мог бы от меня ожидать.

— Не печальтесь, Борис Григорьевич. Как говорится, кто-то с кого-то — кому-то легче…

Несколько мгновений пристав с недоумением смотрел на меня, но на лице его вдруг появилось понимание двусмысленной шутки и он громко и заливисто рассмеялся.

— А и верно сказали, Алексей Филиппович! Вот уж точно кому-то легче! Я даже знаю, кому, ха-ха-ха!

Ради такого случая Шаболдин достал полуштоф [2] ореховой и мы пропустили по шкалику, [3] отметив неожиданное завершение дела. Хм, а точно ли завершение? Предвидение вроде пообещало мне продолжение, но как-то очень уж неопределённо. Похоже, включение моего дара в семейную магию тоже как-то на него повлияло. И у Левенгаупта теперь не спросишь…

— Кстати, Борис Григорьевич, а что будет с Мартыновым и Курдюмовым, когда тайные вам их вернут? — вернулся я к делам дня текущего.

— Хм, — ненадолго призадумался пристав. — Дело Мартынова в суд передавать надо, только вот без этого «Ивана Иваныча» оно какое-то куцее получается… А на Курдюмова без того же «Ивана Иваныча» у меня, выходит, ничего и нет, отпускать старика придётся.

Да, интересный поворот получился. И правда же, без этого «Иван Иваныча» дело теряет стержень, почти что рассыпаясь на глазах. Курдюмова тогда точно выпускать надо, он как бы вообще ни при чём оказывается, да и дело воришки Мартышки в суде будет смотреться как-то нелепо. Так, может, и пёс тогда с ним, с тем делом?