На трех Олимпиадах. Хельсинки. Мельбурн. Рим

Посланцы советского народа в итоге набрали 624,5 очка, завоевав 37 золотых, 29 серебряных и 32 бронзовые медали, намного опередив основных конкурентов — команду США, которая смогла набрать лишь 498 очков и выиграла 32 золотые, 25 серебряных и 17 бронзовых медалей.

По всем подсчетам атлеты СССР были впереди. Одно время, когда команда США имела больше золотых медалей, корреспонденты предлагали вести подсчет только по первым местам. Однако и этот подсчет в конце игр оказался не в пользу американцев. В итоге убедительная победа команды СССР. Отныне сильнейшая спортивная страна в мире — СССР.

Западная печать, радио единодушно признали замечательный успех советских спортсменов на XVI Олимпийских играх.

Значение Мельбурнских игр трудно переоценить. Игры начались в сложнейшей международной обстановке. Но, несмотря на это, они прошли как никогда организованно, и большая заслуга в том гостеприимных хозяев — австралийцев. На играх царила атмосфера дружбы и взаимопонимания. В Мельбурне особенно ярко восторжествовала олимпийская идея. И закрылись XVI Олимпийские игры несколько необычно, можно сказать, символично.

Согласно принятому ритуалу на закрытие выходили только знаменосцы. Мельбурнская Олимпиада оказалась началом другой традиции. МОК принял решение провести заключительный парад спортсменов в сводной колонне.

И вот на стадион вслед за знаменосцами, символизируя дружбу, товарищество, вышла сводная колонна спортсменов, в которой шли рядом англичане, русские, болгары, японцы, индийцы, поляки, австралийцы… Зрители восторженно приветствовали такое международное единение атлетов.

Ритуал окончен. XVI Олимпийские игры закрыты. На демонстрационном щите загорается: "Олимпийская дистанция 1956 года пройдена. Пусть все, кто присутствовал здесь, возвращаются к себе на Родину, и пусть олимпийский дух сопутствует им. Мельбурн — Олимпийский город — шлет вам прощальный привет, желает счастливого путешествия и удачи в Риме в 1960 году".

Атлеты прощаются с Мельбурном.

Советские спортсмены переехали из олимпийской деревни на теплоход "Грузия". Наступил день отъезда из Мельбурна. С раннего утра на пирсе оживленно и многолюдно, весь теплоход в серпантине. Последний обмен сувенирами, крепкие рукопожатия. Ко мне подошел старик 60–70 лет. Пожелав счастливого пути, он дарит на прощание подушечку из пластического материала, на которой написано: "Олимпик гамес, Мельбурн, 1956 год". На подушечке нарисованы пять переплетенных колец и горящий олимпийский факел.

Старик на листочке бумаги написал: "На память о Мельбурнской Олимпиаде Чемпиону мира средне-тяжелого веса.

Дорогому товарищу

Аркадию Воробьеву

от русского старожила Дмитрия Сминко.

2/XII — 1956 года".

Мы поднимаемся на теплоход. Убирается трап.

Сейчас только бесчисленные разноцветные бумажные ленты соединяют нас с провожающими друзьями. Печальные лица у них. У многих на глазах слезы. Расставаться не хочется.

Протяжный прощальный гудок, и теплоход отходит от пристани. Увеличивается расстояние. Рвутся нити серпантина. Еще слышны знакомые голоса. Но вскоре их заглушает шум работающих винтов.

Нам становится грустно. А провожающие еще долго стоят и машут платками. За чертой горизонта скрывается Мельбурн.

Прощайте, Мельбурн и его гостеприимные хозяева!

"Грузия" взяла курс на родную землю.

Домой на "Грузии"

Теплоход идет вдоль медленно проплывающего мимо австралийского берега. Справа видны бескрайние морские просторы Тасманова моря.

Начало путешествия приятное. Дует теплый, ласкающий лицо бриз. Море спокойное. Теплоход слегка покачивается на мертвой зыби. Настроение у всех приподнятое. Идем домой.

Скорость теплохода для наших дней небольшая — всего 12–13 узлов, или 24–27 километров.

Меня поселили вместе с председателем всесоюзной секции по тяжелой атлетике Владимиром Ивановичем Симаковым, вице-президентом Международной федерации тяжелой атлетики Константином Васильевичем Назаровым. Люди они очень общительные и с большим юмором. А четвертый наш спутник, тренер, — прямая противоположность первым двум. На лице его всегда написана озабоченность, как будто он решает мировые проблемы. Он вечно куда-то торопился, спешил.

Любил он официальный тон и подбирал необыкновенные слова, значения которых подчас не понимал. "Товарищи, возмутительно, что я вам, козел преткновения?" В ответ раздавался неудержимый хохот, потрясающий стены каюты. А кроме того, нельзя было смотреть без улыбки на фигуру человека с согнутым вперед — в виде вопросительного знака — корпусом. В длительном плавании без юмора, смеха невозможно обойтись. Доставалось каждому из нас. Но главным предметом шуток и острот моих спутников стал, конечно, тренер.

Однажды Константин Васильевич решил над ним пошутить. Наступило время спать. Мы все, кроме тренера, лежали на койках. Приходит опоздавший, не включая света, ложится. Вдруг раздается стук мягко приземляющегося на пол предмета — соскочила с крепления кровать. Пострадавший отделался легким испугом, высота небольшая.