На «Варяге». Жизнь после смерти

Каждый день мы все ближе и ближе к страдающей родной России, где миллионы наших братьев в эти минуты бились с упорным врагом С каждой пройденной милей мы чувствовали, что примем участие в этой борьбе. Мы радовались этому, мы напрягали все наши силы, чтобы скорее выполнить нашу задачу. Ведь мы так верили тогда, что война будет выиграна. Никто из нас даже в самые черные минуты уныния не мог бы себе представить, до какого позора и варварства доведут Россию ее «освободители». Когда здесь, в изгнании, я мысленно уношусь на палубу «Варяга» в мою маленькую тесную каюту; когда перед глазами мелькают хорошие, открытые, доверчивые лица нашей команды; когда вспоминаешь, как связывали нас всех в единую тесную семью общая цель и работа, мне становится горько, что не было мне суждено тогда, без последующих разочарований, среди великого свободного моря, вдали от грязи и пошлости людской, заснуть вечным сном с верою в великое и счастливое будущее России.

Эти воспоминания отвлекли меня от моего рассказа, но они легко объясняют причину, почему и офицеры и команда «Варяга» с радостью встретили известие, что открылись берега юго–западной оконечности Аравии, где лежит порт Аден.

Наш великий поэт М.Ю. Лермонтов в своей «Казначейше» написал, что «Тамбов на карте генеральной кружком означен не всегда».

К гордости почтенных граждан города Тамбова я могу сказать, что хотя Аден почти всегда означен на карте кружком, но это такая дыра, по сравнению с которой милый провинциальный Тамбов казался бы столицей. Порт лежит среди раскаленной пустыни, и только энергия англичан создала возможные условия существования.

При приближении к порту «Чесма» и «Варяг» были встречены грохотом пушечной канонады — первое дыхание войны. Это итальянский крейсер «Калабрия», обеспечиваю–щий фланг турецкой армии Саида–Паши, обложившего с суши Аден. На рейде мелькают плавники акул Здесь самое акулье место.

27 августа 1916 года в 8 часов утра «Чесма» и «Варяг», обменявшись салютами со стоящими на рейде иностранными военными судами, стали на якорь. Начались необходимые визиты и приемы. Среди союзных флагов так красивы были в своей простоте и величавости наши Андреевские флаги на фоне синего рейда, обрамленного рамкой раскаленных желтых песков.

Степь

(Песня степных казаков)

Степь горит, солнце жжет,В небе тучка плывет,А кругом все молчитСтепь широкая.(Хор. Два раза)Там казаки идутРазговоры ведут,

Про коней, про девчат,Про бывалое.(Хор. Два раза)И один лишь из них,Он задумчив и тих,Распустил повода,Призадумался.

(Хор. Два раза)Где голубка моя,Верно, любит не меня.Спит в могилке сырой,Божья волюшка.(Хор. Два раза.)И слезинка из глаз,Будто чистый алмаз,

Тихо кап на усы Сиротинушке.(Хор. Два раза.)Степь горит, солнце жжет,В небе тучка плывет,А кругом все молчит Степь широкая.(Хор. Громко, бодро.)

В Адене — на позициях

Как только окончились официальные визиты, мы начали получать ряд приглашений на корабли, в Офицерское собрание на берегу и к отдельным англичанам, живущим в городе. Везде нас принимали радушно, любезно и хорошо. В свою очередь, к нам на «Варяг» приезжало много гостей и, таким образом, уже на второй день нашей стоянки у нас появились друзья.

Особенно привязался к «Варягу» пожилой капитан 1–го ранга командир английского вспомогательного крейсера [135]. Он целыми днями просиживал в кают–компании. Он с наслаждением слушал песни наших песенников и игру оркестра балалаечников. Это был очень интересный человек, много повидавший на своем веку. Он был уже в отставке в 1914 году, но немедленно вернулся на службу, когда война была объявлена Судьба бросила его в Африку на озеро Танганайка, где ему пришлось организовать борьбу с немцами. Экипаж германского крейсера «Кёнигсберг», после уничтожения этого крейсера англичанами на восточном берегу Африки, ушел в глубь страны и в германской экваториальной Африке организовал борьбу с англичанами. На озере Танганайка, по словам нашего рассказчика, немцы имели старый колесный пароход, который они вооружили пушками. И этот корабль, оказалось, «владел» морем, ибо у англичан там ничего не было.