На внутреннем фронте Гражданской войны. Сборник документов и воспоминаний

Прошли в дом к Махно обедать. Обстановка вроде квартиры земского врача. К обеду подали борщ, котлеты с картофельным пюре, кисель. Подавала старушка крестьянка. Хозяйничала жена Махно – его личный секретарь, красивая, молодая украинка. Прогулялись по двору. В соседнем доме на террасе сидела еврейская семья и распивала чай. Махно с удовольствием указал на эту идиллию расовой терпимости, говоря: «Вот как я всех евреев вырезываю». Часам к 4-м был созван сход главнейших сотрудников Махно для совещания с экспедицией Каменева. Зверские канцеляристы забросили неизвестно куда тщательную запись этого интереснейшего исторического события. Стоило бы опубликовать в подробности это собеседование, хотя бы только для иллюстрации так называемого анархизма Махно, который так муссировался зарубежными контрреволюционными анархистами. Когда все уселись, Махно, оглядывая холодным синим взглядом присутствующих, громко крикнул: «Кто там в шапке, долой шапку!» При малейшем шуме, производившему его, угрожали: «Выведу!»

Каменев начал свой доклад с приветствия и поздравлений с успехом на фронтах. В выражениях, сперва осторожных, затем все более выпуклых, Каменев указал на ряд фактов, дезорганизующих продовольственное, транспортное и военное дело, в которых провинилась бригада. Указывалось на самочинную мобилизацию, произведенную в Гуляй-Польском районе военным Советом Махно.⁸⁰ Говорилось об отсутствии в районе комбедов, о спекуляции и преследовании коммунистов, «которые не меньше вас, товарищи, являются защитниками трудового народа и беднейших крестьян». Последние два слова вызвали ропот. Посыпались возгласы. Махно не был в силах зажать всем рты. «Хотите крестьян разорить, а потом любить». «Крестьянин без лошадей не крестьянин, зачем лошадей отнимаете?» «Все мы беднейшие крестьяне!» Каменев ярко разъяснил ближайшие задачи Советской власти и так увлек аудиторию, что, когда дошел до роли ЧК, раздалось лишь несколько не слишком громких вздохов. Махно-«содокладчик» подчеркнул, что в основном он согласен с Каменевым, и что все повстанцы за Советскую власть и «сотрудничество с большевиками». Но никакого дела сделать нельзя, пока свирепствует ЧК и комиссары-назначенцы. «Сами мы рады принять любого революционера, но крестьянская масса не желает приезжих».

По мере того, как подвигались разговоры, для Каменева становилось все яснее, что прав Ворошилов. когда говорит об опасных симпатиях измученных донбасских рабочих к махновцам. Становилось все яснее, что махновцы должны быть вытеснены из Донбасского района и что без серьезной чистки среди них не обойтись. Стоявшие возле Махно анархисты, прибывшие из Америки и Англии эмигранты, издавали свой орган «Набат»⁸¹, натравливавший массы на комиссаров, ЧК, Советы. Литература, которую с трудом привозили в расположение махновских войск политработники Екатеринослава и Александровска, задерживалась анархистами, которые заявляли: «Литература Троцкого нам не нужна». Политкомы, если допускаются, то быстро арестовываются.⁸² Разные батьки, вроде батьки Ангела⁸³

, Щербины, Коробко⁸⁴, провоцируют столкновение с политработниками и населением. Клятвы и обещания Махно быть верным союзником были тут явным недостаточным мотивом успокоения. Важнейшая часть разговора произошла без всей махновской компании. С Каменевым и членами экспедиции остался сам Махно и один-два ближайших его помощника. В результате беседы Махно повторил свои обещания и торжественно «согласился» быть просто комбриг 3 с политкомом, «который не был бы шпиком». Были урегулированы вопросы снабжения и вывоза продовольствия.

Вечером состоялись митинги в разных концах местечка. Анархисты и эсеры выставили лучшие силы. Симпатии аудитории (местных жителей) были явно на стороне коммунистов.

Обеспокоенный Конопко (комендант поезда) подослал разведчиков выяснить судьбу Каменева и других. Разведчика отправили обратно с успокаивающим ответом.

Перед отъездом Каменев послал е Москву следующую телеграмму:

«ВЦИК. Серебрякову⁸⁵

. Предлагаю за боевые заслуги сократить наполовину приговор Маруси Никифоровой, осужденной на полгода лишения права занимать ответственные должности. Решение телеграфируйте в Гуляй-Поле Никифоровой и мне».⁸⁶ (Маруся Никифорова намекнула об этом сама. Приближенные Махно шепнули Каменеву, что Марусю в штаб Махно не пускают).

В эту ночь двинулись в Екатеринослав, куда прибыли утром. Там было опубликовано и разослано следующее открытое письмо тов.[арищу] Махно:

«Открытое письмо тов. Махно.