На все четыре стороны

Вот его и колбасит не по-детски.

Все!

Достаточно меня жамкать.

Я по отработанной методе выскользнул вниз из смертельных тисков, кувырнулся в сторону по битому кирпичу, теряя сумку, и в последней точке вращения что было сил врезал деду ногой по щиколотке. Потом, поднимаясь на ноги, вдруг вспомнил, что зимой обычно у людей место таранно-малоберцовой связки скрыто под кожей ботинка и мой удар может быть недостаточно болезненным. Просчитав это в долю секунды, я еще слегка задержался, чтобы размахнуться и пнуть дополнительно начинающего приседать врага чуть ниже коленной чашечки, метясь в центр голени.

Полищук охнул и стал заваливаться набок.

Не дожидаясь финала этого чудесного представления, я нырнул под арку. В круглой пристройке около алтаря я еще раньше заметил просвет зимнего неба. Служебный выход. Ведет к задней части храма, где за просторной площадкой и находится южный склон Красной скалы.

На этом, гражданин Полищук, или как тебя там, наше совместное сотрудничество будем считать законченным по обстоятельствам непреодолимой силы. Не оправдал ты возложенного на тебя высокого доверия.

А я еще поживу чуток.

Возможно… Так как неожиданно, уже в дверях запасного выхода, манящего меня вожделенной свободой, услышал вдруг за спиной тихий булькающий смешок, сам того не желая остановился и медленно, будто в оцепенении обернулся назад.

– И куда же ты, родной? – проскрипело темное нечто, уже почти поднявшись с колена в вертикальное положение. – Вниз головой с обрыва? Ню-ню. Эй! Сумку забыл!

Ужас толкнул меня сзади упруго, словно взрывной волной, отчего я буквально скатился со ступеней крыльца, с трудом удержавшись на ногах. Заметался на площадке.

А в спину несся нечеловеческий лай вперемежку с хриплым смехом:

– Хэльц унд байн-брухт, кля́йне! Хэльц унд байн-брухт!!![11]

Глава 33

Полеты наяву

Лишний раз убеждаюсь, что человек – неотъемлемая часть животного мира.

Это потому что при определенном стечении обстоятельств тончайшая фольга цивилизованности слетает с него, словно пух с тополей. И превращается венец Природы по своей сути либо в загнанного кролика, либо в обезумевшего тигра, в исступлении преследующего свою жертву.

Вообще восьмилетнему пацану по идее не должно было бы составить особого труда удрать от пожилого и не совсем здорового гражданина. Будь старик в своем психическом состоянии хоть тигром, хоть львом, хоть геенной огненной. Ну придаст ему ярость ускорения секунд так на десять, ну тряхнет он своими старческими костями, а дальше что? Сердечко зайдется, печень заколет, да легкие начнут подзахлебываться от перенапряжения. В то время как юный кролик, несмотря на свой страх, даже и не разогрелся толком.

А дальше… «Беги, Форест. Беги!»

Шансов меня догнать у урода из горкома нет никаких. И почему он решил, что я метнусь к обрыву? Щас! Мне безопаснее вернуться обратно к дороге, вдоль церковной стеночки…

– Почекай, хлопчик! Нэ квапытысь[12]

.

Что за… бабушка ибн Юрьев день?

Мрачная богомолица перегородила мне путь к отступлению, изображая своим туловищем и верхними конечностями священный крест на Голгофе, на котором какой-то озорной язычник развесил черные застиранные тряпки.

Ба! Да я ее знаю!

– Вы же… эта… Евдокия Артемьевна?

– Дизнався, лайдак. Дизнався. Ты почекай, почекай[13].

Это же бабка из кабинета Полищука, которую он вдумчиво и занудно инструктировал вчера. Шустрая востроглазая тупица. Выходит, он тогда нас с Ириной специально ей и показывал! Знакомил визуально с будущими жертвами. Вон оно что! Похоже, эта бабка Ирину куда-то и заманила. А потом незаметно подсела к нам в автобус – до или после той остановки, где мы с Полищуком минут двадцать загорали, ожидая транспорт. Там недалеко, и время пройтись у нее было. Ловко! А сейчас эта вездесущая старушка перекрыла мне путь к отступлению. И не проскочить! Уж больно узенькая тропка для нас двоих. Краями не разойдемся.

Надо попробовать с другой стороны здания!

Не вдаваясь в излишние дискуссии с религиозной фанатичкой, я развернулся и газанул к противоположному углу церкви. Краем периферического зрения заметил деда Полищука на крыльце служебного входа. Он тянул руку со скрюченными пальцами в мою сторону, будто она у него может телескопически удлиняться вплоть до моего шиворота. Глупые ассоциации, но все равно жуть!

– Хэльц унд байн-брухт!

Заклинило у него, что ли? «Хэльц-мэльц, брухт-мрухт», будто гавкает мне в спину!

А навстречу из-за угла уже выруливал верзила с пустыми глазами, привычно открытым ртом и неестественно длинными загребущими лапами, гостеприимно распахнутыми в мою сторону. Я чуть не влетел в этот капкан на повороте. Затормозил так, что щебень полетел из-под копыт. Даже запах почуял от телогрейки – кислый, свинячий…

Обложили кролика! Со всех сторон.

Мне оставили только площадку величиной с теннисный корт, два лестничных пролета к обрыву, каменную тропинку между ними и… пропасть. Ну и… ниша там с веселой мозаикой, в стеночке. М-да… вот сейчас чуть легче стало.

Может, все же бабку сбить с ног? И проскочу там…

А, черт!