На все четыре стороны

– А что за связи у Ирины Александровны в этих самых кругах? – перебил меня Полищук, подозрительно щурясь. – Фарцовка? Торговля антиквариатом?

– Черт его знает, – легкомысленно отмахнулся я. – С Херсонесом что-то связано. С тем периодом, когда там польские археологи работали в прошлом году. Может, и фарцовка.

– Польские? Ну-ну, разберемся. Ты продолжай, продолжай.

– Так вот. Этот Петр, по голосу человек достаточно пожилой, сказал, что всю свою жизнь посвятил розыску документальных источников, подтверждающих участие коллаборационистов в охране концлагерей и в массовом уничтожении узников в годы Великой Отечественной войны. А также задолго до ее начала!

– Что? – насторожился Полищук. – Что ты имеешь в виду?

– Лично я… ничего не имею. При чем здесь вообще я? Это слова нашего будущего информатора. Он, оказывается, в концлагерь попал еще в тридцать шестом году! В Польше… – Я сделал очень выразительную паузу в неожиданно наступившей тишине и торжественно закончил, медленно и отчетливо выговаривая слова, легким эхом отскакивавшие в подкупольное пространство: – В окрестностях небольшого городка, который называется… БЯЛА-ПОДЛЯСКА!

Подстава удалась.

Я глаз не сводил с нашего лжеветерана и видел отчетливо, как перехватило у него дыхание. А потом и глаза выпучились до такой степени, словно тайным их желанием было непременно ткнуться слизистой своей оболочкой в толстые стекла очков. Впрочем… один глаз все же оставался равнодушным. Искусственным. Мертвым. Как душа у этого оборотня.

Судя по повисшей в храмовой тишине паузе, я оказался прав. Целиком и полностью. Смутный намек на старшего брата Петра, попавшего до войны в польский концлагерь, – такой эффект мог вызвать только у его родственника. А точнее – у его младшего брата, Степы Крохмалюка, предателя Родины, садиста и убийцы.

Неожиданно Полищук с силой схватил меня за плечи и несколько раз встряхнул так, что я своей шишкой на затылке снова зацепил что-то твердое сзади. До слепящих искр в глазах.

– Что ты сказал? – страшным шепотом произнес дед. – В каком городе? Повтори!

Я возмущенно дернул плечами в попытке вырваться. Куда там! Словно в тиски попал.

– Мне больно! – пискнул я придушенно. – Отпустите!

– В каком городе? – медленно и зловеще повторил свой вопрос Полищук, вплотную приближая ко мне свое лицо.

И вновь глаза у него расползлись в разные стороны. И жутко, и смешно одновременно. Непередаваемые впечатления!

– Вы что?! – яростно забился я в железных лапах. – Выдавить меня хотите? Я вам что, тюбик с пастой?

Если быть до конца честным, освободиться можно легко. Для того, кто не знает, – нужно резко совершить три действия одновременно: быстро поджать под себя ноги, поднять руки через стороны вверх и повернуть туловище вниз по часовой стрелке. Спросите, почему не против? Очень просто – левый бок, который на какой-то миг будет беззащитен, наименее уязвим. А с правой стороны – только одна печень на полтуловища. Так вот, эта троица движений, выполненная быстро и слаженно, надежно освобождает даже очень слабого человека. Или ребенка… если его хватает взрослый урод.

Впрочем, я отвлекся.

Нельзя мне демонстрировать этому шакалу навыки русского боя. Пока нельзя…

Полищук между тем еще сильнее сжал мои плечи и еще раз встряхнул, вновь приложив меня затылком о кирпичную кладку.

– Ты откуда, щенок, знаешь… про Петра? – прошипел оборотень, буравя мое лицо ненавидящим глазом. – Про тюрьму польскую где услышал? Начальник твой сказал?

Ах, вон оно что!

Теперь-то все и сложилось. Ровненько. Тютелька в тютельку.

Эта морда просто услышала, как я давеча у Дворца пионеров окликнул Пятого и спросил у него, откуда я помню про Бяла-Подляску. Я так понял, морда в тот момент очень сильно напряглась и стала чуть позже выедать мозг у нашего Шефа. Типа хочу участвовать в ваших делах, сил нет от переизбытка сознательности. И торопила эта рожа всех по той же самой причине: почувствовала зверюга красные флажки вокруг своего логова. И самым жгучим флажком оказалась… Бяла-Подляска!

Какие еще нужны доказательства?

Достаточно вам фактов, гражданин охотник за оборотнями?

А ведь, судя по нажиму на мои плечи, дедушка не планирует школьника Гагарина отпускать живым из разрушенной церквушки. Зачем? Про место встречи он все рассказал, время известно, а детали не столь важны. Группа захвата пока не опасна, она будет ждать подозрительных субъектов на подъездах и подходах к храму. А по расчетам этого бешеного зверя, ему достаточно дождаться курьера, отобрать архивы и зачистить свидетеля. Думаю, путем опрокидывания последнего в гостеприимную для него пропасть. А потом прикинуться дурачком – хотел, мол, поприсутствовать, посодействовать, вы уж не обессудьте, что так вышло. А где ваш мальчик с девушкой – знать не знаю, ведать не ведаю, говорил же, недисциплинированные они…

Все ровно рассчитал.

И только тот факт, что курьер может оказаться его собственным родным братом, вводит Полищука в неконтролируемую ярость. Планы ведь ломаются! Его стройные, продуманные и беспроигрышные, как это было все время до последнего мгновенья, планы.