На всей скорости

Немного волновалась. Статья о нас, вкупе с фотографиями, вышла очень правдоподобная. Даже последний скептик усомнится в собственном сомнении. Счастливые улыбки, влюбленные взгляды, ответы, полные тепла и юмора.

— По-моему, великолепно получилось! — резюмировал Андрей Михайлович, прочитав последнее предложение.

— Как раз читаю письмо от наших итальянских партнеров, — поделилась, доедая омлет. — Поздравляют. Хотя Ботиччелли несколько опечален фактом нашей с вами скорой свадьбы. Напрямую об этом не говорит, но намек я уловила.

Украдкой бросила взгляд на Майера. Босс, делая вид, что увлечен газетой, спокойно ответил:

— Вот как? Если его печаль перейдет границы, будет печалиться по поводу разрыва договора.

— Андрей!

Он поднял на меня взгляд и замер.

— Что?

Смутилась. Почувствовала себя семиклассницей, переживающей первую влюбленность.

— Ну что?

— Ничего. Ты очень красивая. Сегодня. Всегда.

Происходило что-то настоящее. В такие моменты в фильмах играет музыка, а у героини с губ срывается взволнованный вздох. Все это у меня было. И тепло в груди, и дрожь в коленках… Но звонок телефона вывел из оцепенения. Опять! Там наверху кто-то явно против моего счастья.

Или звонок скорее спас ситуацию? Опять…

Схватилась за телефон, как за спасательный круг.

— Да?

— Улыбайся. Скажи, что звонит подруга, — услышала знакомый мужской голос. Холод, исходивший от него, прошил меня насквозь.

Батурин! Следовало посмотреть, кто звонит, прежде чем бросаться отвечать. Хотя, подозреваю, номер абонента не определился.

— Лера, я не в настроении разговаривать! — поднялась и показала взглядом Майеру, что выйду в коридор побеседовать.

— Мне по боку твое настроение. Если хочешь, чтобы сердце твоего возлюбленного продолжало биться, то отойдешь и выслушаешь меня.

— Прости. Это важный звонок.

Андрей нахмурился, но кивнул. Закрыла за собой двери, прошла в конец коридора и остановилась возле кушетки.

— Если с Ирвином что-то случится, я…

— Ничего ты не сделаешь. Но если и правда любишь своего жениха, настоящего, а не мнимого, сделаешь то, что я тебе скажу.

— Я не сдам вам проект.

— Уже не актуально. Есть кое-что, что Майеру дороже этого проекта. Мне нужно, чтобы ты уничтожила его. Разбила ему сердце. Порвала помолвку, растоптала и уехала. Завтра в три часа дня Ирвину введут смертельную инъекцию, после которой сам Господь Бог ему не поможет. Приедешь туда — он останется жить. Не приедешь… Как знать, что случится.

— Скотина!

— Ну-ну, тише. И еще кое-что. Ты не только должна приехать туда. Но ты должна принести мне папку со всем, что Майер на меня собрал. А на тот случай, если решишь позвонить в полицию или попытаться спасти Ирвина… У меня везде свои люди, Лиза. Я узнаю о твоем шаге еще до того, как ты его совершишь и, поверь, последствия тебе не понравятся. И помни. Тик-так, Лизонька. Тик-так…

Отключился.

Сжала телефон так, что он затрещал.

Монстр! Изверг! Как я могу выбирать между Ирвином и Андреем? Как я могу выбирать между жизнью и сердцем? Между счастливым прошлым и возможно светлым будущим?

Психанула и швырнула телефон в стену. Плеснули осколки стекла и пластика, микросхемы. Уцелела только крышечка, которая крутилась, словно юла, возле мокасин Андрея Михайловича.

Проследила, как длинные пальцы подняли ее, покрутили. Майер замер и изменился в лице.

— Что это?

— Простите, слишком эмоциональный разговор и…

— Нет. В твоем телефоне. Это прослушка.

Я подошла ближе. Не уверена, что прослушка выглядит так, но Майеру виднее. В век высоких информационных технологий ничего не стоит подсунуть жучок в телефон. Но кто мог это сделать и, главное, когда? Я не выпускаю телефон из рук!

— Боярская! — воскликнули мы одновременно.

— Она будто случайно уронила мой телефон, а потом сама же подняла… Как раз отлетела крышка. Я не верю в такие совпадения.

— Вспомни последние звонки. Куда, кому, какую информацию сообщала?

Я задумалась.

— Нет. Ничего важного. Только личные вопросы.

Личные вопросы! Я звонила в клинику по поводу перевода. Вот как Батурин вышел на Ирвина! Я сама же его вывела. Твою ж…

Моя реальность, заново отстроенная и совсем шаткая, рассыпалась сейчас, словно карточный домик.

— Хорошо. Оставайся здесь. Я должен предупредить Громова, что Боярская работает с Батуриным. Это уже ниточка.

— Андрей Михайлович…

— Лиза. Мы здесь, потому что Громов напал на след. Сложно распылять силы на охрану и расследование, а потому сиди здесь и не делай глупостей, пока меня не будет, хорошо?

— Хорошо. Нет, не хорошо. Вы куда?

— Поговорить с Наташей. Сделаю это до того, как до нее снова доберется Батурин или Вадим. Одно дело, когда она воюет со мной, но я не позволю трогать моих любимых.

Андрей порывисто поцеловал меня в губы и ушел, оставив на память о себе лишь запах парфюма и въевшиеся в память слова «я не позволю трогать моих любимых».

Любимых.

Ирвин… Он тоже мой любимый. Он и наша не рожденная дочь…

Как мне поступить?