На закате

Когда он, пьяный, вылез наружу, стояла глубокая ночь. Росс заморгал, привыкая к темноте, и сделал несколько нетвердых шагов, но потом сунул пальцы в рот и призывно свистнул. Онемевшие губы повиновались с трудом, но ему все же удалось издать звук, прозвучавший в тишине громко, как охотничий рожок. Росс напрягся, но, увидев появившегося из-за угла Счастливчика, с облегчением вздохнул.

После нескольких неудачных попыток он с трудом взобрался в седло и хлестнул коня. Голова раскалывалась. Каждый удар копыт отзывался в мозгу невыносимой болью. Никогда в жизни Росс не испытывал такого счастья, как в тот момент, когда завидел вдали смутные очертания фургонов.

Он сполз на землю, взял в руки поводья и, пошатываясь, направился к загону.

– Ты мой единственный настоящий друг, – пробормотал Коулмен, похлопывая Счастливчика по крупу. Обиходив коня, он огляделся: какой же из фургонов принадлежит ему? В голове тут же зашумело, и уже в следующую минуту Росс метнулся в кусты, где его вырвало. А ведь было время, когда выпитое сегодня показалось бы ему всего лишь с наперсток!..

Шатаясь, он поплелся обратно. Росс чувствовал себя последним мерзавцем из-за того, как обошелся с мадам… как бишь ее? Черт, даже имя забыл! Ему казалось безразличным, с какой женщиной провести ночь, лишь бы удовлетворить свою страсть. Как выяснилось, он ошибался.

Мадам старалась вовсю, восхищаясь его красотой и силой, щедро расточая комплименты. Росс же накачался виски, надеясь разжечь в себе хоть искру желания. Он даже поцеловал мадам, но ее губы не шли ни в какое сравнение с губами Лидии. Тогда Росс уткнулся ей в плечо и чуть не задохнулся от дурманящего аромата духов. В последней пьяной попытке он обрушился на ее грудь, но то, что выглядело как роскошная упругая плоть, было бесформенной рыхлой массой, от прикосновения к которой Росса чуть не стошнило.

Ни видом, ни запахом, ни вкусом пожилая мадам ничуть не походила на Лидию. Да не на Лидию, черт возьми, а на Викторию! Ну да, на Викторию. Его единственную жену, которую он до сих пор любил и желал.

И все же перед глазами Росса стояло лицо Лидии, а не Виктории. Пока мадам терпеливо и умело пыталась привести его в нужное состояние, он думал не о Виктории, а о Лидии. Ее янтарные глаза взирали на него с немым укором. И даже когда мадам добилась своего, Росс, держа ее в объятиях, снова и снова повторял имя Лидии.

С трудом сохраняя равновесие, он забрался в фургон и тут же растянулся на полу. Так, на четвереньках, Росс и добрался туда, куда его влекло все это время, – в единственное место, где он мог найти настоящее утешение.

Удовлетворенно вздохнув, Росс вытянулся и погрузился в блаженное забытье.