На закате лета

Гуляем с Давидом по берегу моря, ступни утопают в едва теплом песке, а море тихо радуется нашему сближению, создавая спокойную романтичную атмосферу. Свежий ветер и неспешное движение вперед помогают прийти в себя и даже немного протрезветь. Но голова все еще идет кругом, и пьянит меня мужчина, который бережно обнимает за укутанные в плед плечи и ведет за собой. Я без труда подстраиваюсь под его шаг, слушаю его красивый голос и наслаждаюсь чувством безоговорочного комфорта, в который с трудом верила до этого чудесного вечера.

Давид рассказывает о своей работе и путешествиях, о местах, где побывал, и о людях, с которыми познакомился. Теперь я вижу в нем настоящего деятеля искусства: красивые метафоры, правильно поставленная речь. Его истории наполнены жизнью и смыслом, выводами и пониманием. Он художник слова, каждая прожитая ситуация — холст, на котором он сам изображает нужный сюжет, пропуская через себя ощущения и эмоции.

Все что получается делать, согласно кивать, потому что добавить особо нечего. Давид как будто облачает мои мысли в слова, причем некоторые из этих размышлений я даже никогда не проговаривала вслух, но они жили в глубине души и ждали, что когда-нибудь смогут быть услышаны и поняты. А тут мне даже делать ничего не нужно. Магия.

— Аврора, все хорошо? — спрашивает Давид, замедляясь и поворачивая голову в мою сторону. — Ты молчишь уже минут пятнадцать.

Смотрю ему в глаза и вижу все, что мне нужно: нежность, заботу, интерес и переливы страсти, что так напоминает волны, то сильнее, то тише. Приоткрываю губы, но слова застывают в горле, скованные страхом. Еще слишком рано о таком говорить. Как можно признаться человеку, которого едва знаешь, что за всю свою жизнь впервые почувствовала себя по-настоящему счастливой рядом с ним?

Ветер подхватывает мои волосы, одна из прядей цепляется за нижнюю губу. На лице Давида появляется умиленная улыбка, он осторожно убирает волосы с моего лица, поглаживая пальцами кожу и наклоняется ближе. Сердце замирает в ожидании поцелуя, и я вытягиваю шею, чтобы ускорить процесс. Но Давид лишь трется своим носом о кончик моего и выпрямляется, с весельем глядя мне в глаза.

— Хочешь, можем поехать в отель? Ты, похоже, устала.

— Нет! — произношу резче, чем хотела, а в голосе мелькает совсем детская обида. — Нет. Я просто тебя слушаю. Мне интересно, — исправляюсь я, взяв эмоции под контроль.

— Девушка, которая слушает… — говорит Давид, качая головой в театральном изумлении. — Да ты просто мечта, Рори. Ты точно настоящая?

У меня к нему тот же вопрос. Широко улыбаюсь и щипаю его за руку:

— Больно? — спрашиваю я, сжимая его кожу между пальцев.

— Нет, но ощутимо. Значит, я все-таки не сплю.

Продолжаем движение вдоль берега, замечаю впереди темный силуэт скалы, о которую с шумом разбиваются волны. Мы уже очень далеко отошли от цивилизации. Почти не слышно музыки и веселых голосов отдыхающих. Вокруг ни души. Только мы и море.

— Аврора, скажи… Ты сама готова к серьезным отношениям?

Задумываюсь над ответом и почему-то ощущаю внутреннее сопротивление, мешающее сосредоточиться на своих желаниях.

— К серьезным по твоим меркам или по моим? — задаю уточняющий вопрос в попытке выиграть время.

— По всем меркам.

— Сложно ответить, — сознаюсь я. — Серьезные отношения — большая ответственность. Мне бы этого хотелось, но в тоже время я очень боюсь… Боюсь снова…

— Ошибиться, — подсказывает Давид. — Да-а-а… Чем старше становишься, тем сложнее в этом вопросе. Ты уже понимаешь свои границы. Знаешь, с чем готов мириться, а с чем нет. Меньше наивности и веры, что человек может ради тебя измениться. Больше принципов и страха перед выходом из зоны комфорта. Люди со временем приобретают все более четкие формы и оттачивают грани, принимают тот вид, в котором останутся навсегда. И большую роль играет то, насколько вы совпадаете, насколько сможете дополнить друг друга, а не обтесать.

Сравнение человека с камнем мне по душе. Как бы силен и тверд ты не был, твое окружение может сгладить углы или отломать их, просверлить отверстия, оставить трещины и вмятины. Каждый человек в твоей жизни оставляет на тебе след, и только особенные могут сделать тебя самым счастливым даже не дотронувшись. Это те люди, что не пытаются тебя изменить.

— Ты снова молчишь… — усмехается Давид.

— Мне нечего добавить.

— Тогда скажи, чего ты боишься, Аврора? Что тебя пугает?

— То, что я стану похожа на свою мать… Что должна буду переделывать и воспитывать своего мужчину. Говорить, что ему нужно делать, подбирать одежду, следить, чтобы он поел и не выпил лишнюю бутылку пива. Но еще больше меня пугает, если все это будут делать со мной. Что мне нужно будет спрашивать разрешения перед каждым своим шагом…

— И правда страшно. Ты была в таких отношениях?

— Да…

— Долго?

— Пять лет.

— Мне жаль, Рори. Это действительно ужасно.

— А что пугает тебя, Давид? Или ты уже ничего не боишься?