На заре красного террора. ВЧК – Бутырки – Орловский централ

«В настоящий момент, — показывал Виленкин перед лицом Дзержинского и других руководителей ЧК в одну из ночей 1918 г., — я твердо считаю, что спасение и родины, и революции заключается не в работе отдельной организации или партии, а в единении всех демократических живых сил страны». Так он формулировал свое политическое кредо. Но он не скрыл и своего отрицательного отношения к внешней политике большевиков, к заключенному ими похабному миру в Брест-Литовске: «Я постоянно проповедовал необходимость воссоздания армии для спасения России от немцев, особенно после отпадения Украины и Дона». Вероятно, под влиянием уличающих материалов, которыми располагала ЧК, Виленкин должен был сознаться в том, что поддерживал связи с общественными элементами. «Я устраивал у себя для себя же встречи с представителями различных общественных групп, — говорит он в своих показаниях. — Главный предмет собеседования — информация, в основе коей лежала твердая уверенность моя в несвоевременности выступления против советской власти и боязнь еврейских погромов в случае переворота».

Неожиданно прозвучала эта еврейская нота в показаниях Виленкина, своеобразно окрашивая собой его деятельность в последние месяцы его жизни. Оказывается, он состоял председателем Московского союза евреев-воинов, работал в нем преимущественно в финансовой комиссии. Он же организовал и председательствовал на Всероссийском съезде евреев-воинов. Свои связи в офицерских кругах и свой интерес ко всяким организациям он объяснял, главным образом, желанием быть в курсе возможных подготовках к еврейским погромам. Он говорит в своих показаниях, что узнал о существовании весьма правых организаций, ведущих погромную агитацию преимущественно у церквей и явно ориентирующихся в сторону немцев. И вот эти моменты особенно тревожили Виленкина: «Осень 1918 г. была самым бурным периодом в работе ВЧК. Сотрудники не успевали справляться с чисткой городов и деревень от явно контрреволюционного элемента, поднявшего голову и приступившего к активным действиям. Это было время, когда приходилось «рубить с плеча» и не считать ни своих жертв, ни трофеев», так подводят итоги составители Красной Книги своей чекистской работе на заре красного террора. Да, они не склонны к сантиментам. Нож гильотины пощады не знал и работал без устали, не разбирая ни правых, ни виноватых. Жертвы были бесчисленны. Их просто не считали.

4

Как передают, — хотя вряд ли это поддается проверке, — по делу Союза защиты Родины и Свободы были сотни расстрелянных, а не восемнадцать человек. Ведь к этому делу были привлечены представители офицерства во всех городах, где ожидались и где состоялись восстания, и где недреманное око ЧК обнаруживало малейшие признаки подготовки восстаний. Ведь, почти все русские офицеры в 1918 году сплошь заполняли тюрьмы и застенки ЧК. Но отметить, что Виленкина не было среди расстрелянных в период непосредственной ликвидации восстаний и непосредственной расправы с офицерами. После долгого заключения в ЧК, после ряда мучительных ночных допросов, которые вели чекисты Дзержинский, Петерс, Лацио, его не расстреляли, а отправили в Таганскую тюрьму. Правда, два раза его вызывали из тюрьмы в ВЧК и томили там неделями на допросах, но все же в живых доставляли назад в Таганскую одиночную тюрьму. И, быть может, висевший над его головой дамоклов меч так и не опустился бы, если бы в сентябре 1918 года не случилось убийство Урицкого и покушение на Ленина. Тогда красный террор, как дикого зверя, спустили с цепи, и он стал заливать кровью всю страну, тогда и расстреляли Виленкина.

Но, говорят, что не за предполагаемую принадлежность к офицерской организации, а за попытку к побегу из тюрьмы Виленкина расстреляли. Сидевшие в Таганской тюрьме в тот период рассказывают, что в сентябрьские дни к тюрьме прибыл автомобиль из ВЧК с ордером на Виленкина и его соседа по камере офицера Лопухина. Дело обычное, и начальник тюрьмы распорядился их вывести из камеры. Но в последнюю минуту стал проверять подлинность ордера и обнаружил подлог. Автомобиль уехал, но тотчас же его сменил другой автомобиль, уже действительно из ВЧК и увез навсегда из мира живых Виленкина и Лопухина. В Красной Книге имена обоих приведены в списке № 18. Но в «Известиях», в официальном органе Советов, они были опубликованы среди совсем других имен, в ряду других многочисленных жертв красного террора. Кто пытался спасти Виленкина от роковой его судьбы и организовал ему побег из тюрьмы, конечно, неизвестно. Говорят, что это были его друзья и товарищи по Союзу евреев-воинов.