На земле живых (СИ)

  - Ничего не случилось, просто я решил, что свадьбу лучше сыграть сразу после Поста, в конце апреля.

   Невер и Хамал переглянулись и молча посмотрели на него, будучи не в силах ни ругаться, ни смеяться. Потом Морис встал, ушатом воды окатил намыленного Эммануэля и удивленно заметил Хамалу:

  - Посмотрите, у Эммануэля тоже пропало пятно на лопатке.

  Риммон, оскорблённый пренебрежением друзей к столь важной для него теме, обиженно тёр могучие плечи мочалкой. Окатив себя водой из ушата и подняв фонтан брызг, он удостоился замечания Мориса.

  - И у Риммона ничего нет на ребре.

  - У вас тоже, Морис, только я не стал привлекать к этому внимание, учитывая его былое местоположение, - отрешённо заметил Хамал.

  - Неужели? - Морис де Невер попытался загнуть взгляд себе за спину, к 'diabus natibus circa anum', но этот трюк ему, естественно, не удался.

  Эммануэль, однако, уверил его, что Гилберт прав, и никакого пятна сзади и впрямь нет. Он сильно осунулся, казался похудевшим и больным, но уверял Хамала и Невера, что чувствует себя хорошо. Морис бережно укутал Эммануэля махровой простыней, собрал банные принадлежности, и оба медленно потянулись на выход. Риммон и Хамал проводили Эммануэля взглядом. Так смотрели апостолы на Христа, остановившего бурю на Генисаретском море. Хамал пробормотал:

  - Ты что-нибудь понимаешь в нём?

  - Он - сын Бога Живаго... или я вообще ничего не понимаю.

  - Мёртвые восстают - слепые прозревают...

  - Ты же клялся, что уверуешь, если увидишь чудо, Фома. Тебе мало?

  - Нет. Если у такого, как я, может быть Бог, его Бог будет моим Богом.

  Риммон с изумлением заметил на лице друга совсем новую, странную полуулыбку, болезненную, жалкую и затаённо-печальную. Хамал выглядел утомлённым, но в его глазах, потерявших блеск, светились робость и надежда. Он всё понял. То непостижимое счастье, что он ощутил, вернувшись из Зала Тайн, заключалось в обретённом им бессмертии. Да-да, неожиданно для самого себя в двадцать три года он, Гиллель, обрёл бессмертие, заключавшееся вовсе не в богатстве и славе Ротшильда. Встреча с невысоким черноглазым испанцем была для него встречей с Богом, хоть он далеко не сразу понял это. А теперь Истина вошла в него, он был прощён и свободен, и явственно осознавал это. Ригель прав. Бог есть Любовь, и хотя любовь болезненна и скорбна, но именно она сняла с его души чёрное бремя беды. Он будет любить. Он научится любить, и Любовь не оскудеет в его душе. Потому, что Бог есть. Мертвые восстают - и слепые прозревают. Его ум отказывался это понять, ну и что? Понимание было выше ума.

  - А почему он называет тебя Гилбертом? - голос Риммона вывел Хамала из задумчивости.

  - Меня так крестили, но... я... Меня так зовут.

  Сиррах с удивлением покосился на Хамала. Оба некоторое время молчали.

  - А ведь он любил Симону, - неожиданно заговорил Риммон. - Я понял на похоронах. - Сиррах вздохнул и покачал головой. - Непостижимо... Как ты сказал? - встрепенулся он вдруг - 'Его Бог будет моим Богом?..'

  Хамал кивнул. Медленно поднявшись, оба пошли за Эммануэлем и Морисом.

  - ...А насчет свадьбы, Риммон, - заметил Хамал по дороге, понимая, что от обсуждения этой темы ему всё равно не уйти, - почему бы ни сыграть её немедленно, до Поста ещё есть время.

  Риммон покачал головой.

  - Траур по Симоне. Да, ты слышал? Потолок в Зале Тайн обвалился.

  - Ты ж его и обвалил.

  - Ничего я не обваливал. Он сам упал. Сегодня. Сразу после похорон Симоны. Я и не подозревал, какой он толщины. Завален даже боковой выход, тот, что наверху. Не разгрести и за год.

  - Ты ходил смотреть? Зачем?

  Риммон замялся.

  - Да подумал, вдруг...

  Лишившись дьявольской способности читать чужие мысли, Хамал, однако, отнюдь не поглупел.

  - ...Вдруг ты недостаточно хорошо прожарил Мормо? А заодно хотел проверить, не шевелится ли Нергал?

  - Что ж ты врал, что больше не понимаешь, кто что думает? - вспылил искренне возмущенный Риммон.

  Хамал рассмеялся.

  - Тоже мне - иероглифы. Будто я тебя не знаю? Небось, ещё, на всякий случай, и ружьецо туда захватил, а?

  - Нет. - Торжествующе сообщил Риммон. - Кочергу.

  - Ясно. А Эстель рассказала, как всё произошло? Как их туда заманили, зачем это понадобилось Мормо и Нергалу, и, самое главное, почему она не улетела? Что ей стоило-то? Ведь полнолуние же! Говорила она?

  - В самых общих чертах. Я особо не расспрашивал. Начинает дрожать и плачет. Как я понял, им передал куратор, чтобы они пришли в деканат как можно скорее. В коридоре они встретились с ним, он куда-то отлучился, просил их подождать. Тут их и схватили оба выродка. Мормо читал какие-то дьявольские заклятия, хотел, убив их, воскресить свою Лили. Сумасшедший. То рыжее привидение, что я спалил, была, видимо, она. Я-то подумал, что мне мерещится. Симону убил Нергал, а её - Мормо.

  - Почему она не улетела? Она же носится на своей метле как шаровая молния. Мормо не догнал бы её!

  - Она осталась с Симоной.