На земле живых (СИ)

  Оба замолчали. Риммон задумался об Эстель, гордясь своей избранницей, а Хамал - об Эммануэле. Он онемел, когда Ригель воскресил Эстель, а не Симону. Сейчас он увидел в этом странную предопределённость. Удивительно. Невер кинулся в огонь за Риммоном, между тем был куда как уязвим для ожогов. В готовности Сирраха рисковать жизнью за любого из них он не сомневался никогда. Ригель был готов умереть за Эстель. Оказывается, и малютка Эстель была готова разделить участь подруги, хотя и могла спастись. Не потому ли именно ей предстоит - жить? А он? Что сделал он для других?

  Хамал уже забыл, как, трепеща и цепляясь за каменные выступы, шёл по карнизу спасать друзей. Последовавшие за этим события вытеснили из его памяти этот незначительный эпизод.

  - Ей надо отдохнуть, - заговорил вдруг Риммон, отвечая своим чаяниям, - успокоиться. Она немного не в себе. Всё время плачет и молится. Метлу поломала и выкинула. Разбила даже стеклянный шар Симоны, представляешь? Иногда вообще заговаривается, словно бредит. Говорит, что подлинная Любовь - только Господня, и - это очень больно. Уверяет, что видела там нашего Вальяно, и что он - как тебе это понравится? - Архангел. А куратор, говорит, - ангел смерти. Это ведь пройдёт, как ты думаешь?

  На Хамала эти слова произвели совсем не то впечатление, какого ожидал Риммон. Не проявив ни малейшего беспокойства о душевном здоровье Эстель, он метнул быстрый взгляд на Сирраха.

  - Где она их видела? В Зале Тайн?

  - Нет. - Глаза Риммона указали вверх. - Там.

  -... я так и думал.

  Глава 36. Благость Господа.

  'Подлинная вера в бессмертие - вовсе не утешительна,

  ибо отягощает жизнь безмерной ответственностью'.

  А. Шопенгауэр.

  На следующий день обнаружилось исчезновение куратора. Он не просто исчез, - пропала и его комната в Южном портале корпуса, стена как в воду канула, и коридор стал длиннее на сотню футов. Эммануэль почти бегом помчался к Вальяно. Явленная ему странная связь этих людей заставляла предполагать, что профессора он тоже больше не увидит.

  Он ошибся. Рафаэль Вальяно сидел в своем любимом кресле у камина под деревянной статуей Христа работы Богара де Нанси, уткнувшись в толстый фолиант, и с улыбкой поднялся навстречу Эммануэлю.

  - Мой мальчик!

  - Профессор... - Эммануэль был так рад видеть Вальяно, что эта радость на миг затмила в его душе скорби минувших, таких страшных для него дней. Вальяно нежно обнял его, и Эммануэлю снова явственно почудился запах лигуструма, ореховой пасты, греческого ладана и сосновой хвои - ароматы его детства.

  - Я ещё здесь, не волнуйся.

  - Ещё?

  - Да. Но у тебя будет достаточно времени, чтобы получить ответы на все свои вопросы.

  Эммануэль смущённо молчал. Слишком многого он не понимал. Но главный вопрос он задать боялся и потому осторожно спросил:

  - Вы, как наш Хамал, читаете мысли?

  Вальяно усмехнулся.

  - Нет, Эммануэль. Я, если так допустимо выразиться, читаю души.

  - Кто вы, читающий души?

  - Мое имя Рафаэль. - Вальяно с улыбкой наклонился к Эммануэлю. - Действительно, Рафаэль, - снова усмехнулся он, заметив, что Ригель не очень-то верит ему. - Это мое подлинное и изначальное имя, поверь.

  - А кто куратор и куда он исчез? Я вчера... Мне показалось...

  -Я должен кое-что рассказать тебе, Эммануэль. - Вальяно усадил Ригеля в кресло рядом с собой и неторопливо в немногих словах поведал ему начало этой драматической истории, потерянное в веках. - Теперь вы свободны от чёрных дьявольских даров. Любой из них мог погубить своего носителя. Собственно, ради этого он и даётся. Горе всем, кто одарён подобным. Назначение дьявольского дара - либо посеять в душе человека ложное сознание своей исключительности, порождающее гордыню, и сделать его глухим к Божьим заповедям, либо, дав ему возможность реализовывать все свои желания, погубить его душу.

  - Я и не знал о нём... и Риммон не знал...

  Глаза Вальяно заискрились.