Начало опричнины

В соборном суде над Адашевым участвовали Боярская дума («весь мирской сенат») и высшее духовенство. Дума была созвана далеко не в полном составе⁵⁸². Никто из авторитетнейших приверженцев Сильвестра не получил приглашения на собор⁵⁸³. Противниками временщика выступили бояре Захарьины, их приятели и родственники. По словам Курбского, более всех клеветали на опальных шурья царя В.М. и Д.Р. Юрьевы, а также «и другие с ними нечестивые губители тамошнего царства». На одного из подобных «нечестивых губителей» Курбский обрушивается с нападками более яростными, чем на Захарьиных. Это – «губитель святорусские земли» боярин А.Д. Басманов-Плещеев⁵⁸⁴. Захарьиных поддержал дьяк И.М. Висковатый, давний противник Адашева в ливонских делах, и некоторые другие члены думы⁵⁸⁵.

Несмотря на угрозы Захарьиных, митрополит Макарий открыто взял под свою защиту опальных вождей Рады и предложил вызвать их на собор для очного суда⁵⁸⁶. Но он не смог добиться единодушной поддержки даже со стороны духовенства. Против его предложения выступили Мисаил Сукин, приглашенный на собор по настоянию Захарьиных

⁵⁸⁷, а также некий старец Васьян⁵⁸⁸, архимандрит кремлевского Чудовского монастыря Левкий⁵⁸⁹, а также троицкие старцы-осифляне⁵⁹⁰.

Под давлением царя собор заочно осудил Адашева и Сильвестра как «ведомых злодеев» и «чаровников». Адашев, находившийся в ссылке в Юрьеве, был взят под стражу. Царская опала надломила его. Вскоре после собора он впал «в недуг огненный» и умер⁵⁹¹. Власти лишили думного чина брата правителя окольничего Д.Ф. Адашева и изгнали его со службы. Постельничий И.М. Вешняков был удален от двора, та же участь постигла тестя А.Ф. Адашева Петра Турова и дворян Сатиных⁵⁹²

. Началась чистка приказного аппарата от приверженцев и ставленников Адашева. В отставку вышли углицкий дворецкий дьяк И.Г. Выродков⁵⁹³, глава Разрядного приказа И.Е. Цыплятев⁵⁹⁴ и другие. Кружок Адашева, таким образом, прекратил свое существование.

По решению собора, Сильвестр был переведен из Кирилло-Белозерского монастыря на Соловки в вечное заточение. Его главный единомышленник боярин князь Д.И. Курлятев попал в ссылку в Смоленск, а затем получил полную отставку⁵⁹⁵. Покровитель Сильвестра боярин князь А.Б. Горбатый был удален от дел⁵⁹⁶. Член Избранной рады боярин М.Я. Морозов оказался на воеводстве в Смоленске и пробыл там в почетной ссылке четыре года⁵⁹⁷.

Сторонников Сильвестра в Боярской думе заставили принести специальную присягу на верность царю. Они клятвенно обязались порвать всякие сношения с опальными вождями Рады⁵⁹⁸. Таким путем правительство Захарьиных, чувствовавшее непрочность своего положения, пыталось нейтрализовать оппозицию в думе.

* * *

Во времена всевластия Сильвестра и Адашева влияние молодого царя на дела управления было, по-видимому, весьма ограниченным⁵⁹⁹. Царь часто вмешивался в государственные дела, но с его мнением не всегда считались⁶⁰⁰. Наставники не слишком высоко оценивали способности своего подопечного, что глубоко обижало последнего⁶⁰¹. «Не мни мя неразумна суща, – писал царь Курбскому, – ниже разумом младенчествующа, яко же начальницы ваши поп Селивестр и Олексей неподобно глаголали»⁶⁰²

. Приведенные строки написаны были в момент запальчивости, тем не менее они достаточно красноречиво характеризуют взаимоотношения между молодым Грозным и его советниками.

Годы правления Избранной рады были, по утверждению Грозного, временем всевластия бояр. Бояре с попом Сильвестром и Адашевым, «хотесте» «под ногами своими век Русскую землю видети», «сами государилися, как хотели а с меня есте государство сняли: словом яз был государь а делом ничего не владел»⁶⁰³. Подобные утверждения не лишены были, конечно, известной доли преувеличения. Но в основе их лежал один несомненный факт. Могущество временщиков, подобных Сильвестру и Адашеву, в действительности было простым выражением всевластия аристократической Боярской думы.

После отставки Сильвестра и Адашева царь постарался искоренить самую память об опальных временщиках⁶⁰⁴. То, что считалось при них хорошим тоном, подвергалось теперь безусловному осмеянию. На смену унылому постничеству пришли роскошные пиры и потехи⁶⁰⁵. Царь Иван лукаво объяснял происшедшие при дворе перемены интересами государственной пользы⁶⁰⁶.

Новые сподвижники царя всячески льстили ему, восхваляя его мудрость и величие⁶⁰⁷. Бесконечные славословия, лесть и лицемерие придворных как нельзя более подходили к новым настроениям царя, его требованиям неограниченной власти⁶⁰⁸.