Начбез и его Бес

Спустя десть лет прошлое нагнало ее и уверенным броском повалило. И кто это сделал?

Человек, в которого она отчаянно, со всем пылом юности когда-то влюбилась. Человек, с которым они не могли быть вместе ни при каких обстоятельствах – потому что все эти обстоятельства были против них. Человек, который никогда не испытывал к ней никаких чувств, кроме простого физиологического влечения – теперь, с высоты своего возраста Милана это понимала.

И вот теперь с этим человеком она неразрывно связана, и этого не изменить, что бы там сама Милана не говорила Светлане.

Да пропади ты пропадом, Ватаев!

Я была не нужна тебе тогда, десять лет назад. Ты ни разу не вспомнил обо мне за эти десять лет. Ты во второй раз поимел меня, стоило мне только… только…. Стоило мне только снова предложить себя – да, это именно так это и называется. Потому что рядом с тобой я превращаюсь в ничего не соображающую дуру. И неважно, оказывается, сколько мне лет – восемнадцать или двадцать восемь. Я все равно превращаюсь в дуру. У дуры нет возраста.

Но теперь – все. Теперь у Миланы нет никакого права на то, чтобы быть дурой. Теперь ее жизнь принадлежит не только ей, но и тому крошечному и микроскопическому существу, что уже обосновалось в ее теле. Милана медленно и неуверенно положила руку на живот. И в голове снова возникала картинка темных детских глаз и черных кудряшек. Милана попыталась из чистого упрямства представить девочку – но у нее не получалось, мысли упорно сползали на пухлощекого темноглазого кудряша, про которого она точно знала, что это – мальчик. Ну и ладно. Пусть будет сын.

И никаких там восточных имен, никаких вам Маратов, Рустамов, Хасанов. Милана назовет сына русским именем! Ванька. Точно, у нее будет сын Ваня. Иван Балашов Прекрасно звучит. И отчество у ее сына будет Борисович – внезапно решила Милана. А что, отлично звучит – Иван Борисович Балашов. Дед бы ее понял и поддержал.

Милана все еще робко и неуверенно погладила живот. Эй, тебе всего две недели отроду, а я тебе уже имя с отчество придумываю. Милана вдруг осознала одну простую вещь. Что вот это микроскопическое и двухнедельное – ее. И будет любить ее. А она будет любить его. Это будет ее родной, по-настоящему родной и любимый человечек. Милана с изумлением почувствовала, что у нее свербит в носу, как-то неожиданно влажно в глазах и комок в горле. Это же не могут быть гормоны, правда?! Не через две недели же? Но мысль о том, что у нее через девять месяцев появится родной и любимый человечек – она… она бы реально подкосила, если бы Милана уже не сидела.

У нее уже есть один родной и любимый человек. Это Артур. Но у брата своя семья, любимая женщина, скоро родится ребенок. А у Миланы будет своя семья. Она – и та маленькая кроха, что пока осваивается в ее теле. И никаких Ватаевых им не надо. У него своя семья. Вот пусть и живет с ними, и любит их.

А у Миланы будет ее кроха, брат, Света, их дочка. И все у них будет прекрасно.

***

– Что-то случилось? – спросила Света с порога. У Артура было такое лицо, что по нему было ясно – что-то случилось.

– Ничего критичного, – вздохнул Артур, аккуратно обнимая ее и прижимаясь губами к виску. – Но приятного мало, конечно. Ватаев собрался увольняться.

– Марат?! – ахнула Светлана.

– У меня работает пока только один Ватаев. Хотя Марат говорил, что его сын мечтает проходить у нас практику. Но теперь, видимо, будет проходить практику где-то в другом месте – на новом месте работы отца.

– А Марат сказал… – Света наблюдала, как муж проходит в просторную гостиную, как устало опускается на диван. – Он сказал, в чем причина увольнения? Такой, как Марат, не может уволиться просто так. С учётом того, сколько вас связывает. Должна быть веская причина.

– Очень веская, – Артур похлопал по дивану рядом с собой. – Милана.

– Что это значит? – Света устроилась у мужа под боком.

– Он не может с ней работать. И… и я его понимаю. Между ними искрит. Того и гляди – рванет. Не думаю, что и Милане доставляет это удовольствие. Я… я очень огорчен, – Артур вздохнул, – что мне приходится выбирать. Между Миланой и Маратом.

– Работать он с ней не может, видите ли… – пробормотала Света. – Спать с ней может, а работать – нет!

Артур повернул голову и недоверчиво посмотрел на Свету.

– Даже если это и так – не считаешь, что это их дело – кому и с кем спать?

– Нет! – твердо ответила Светлана. Она решилась. Да, Милана доверила ей тайну. Да, нехорошо о ней рассказывать. Но ведь дело касается человека, с которым Артур связан по крови – о ребенке Миланы. И если кто имеет права знать в первую очередь – наравне с Маратом – то это Артур. И если кто и способен как-то повлиять на Милану – то тоже только Артур. Их особая близость уже давно стала реальностью жизни Светланы, с которой она всегда считалась.

– Объясни.

– Милана беременна от Марата.

Такого потрясения она давно не видела на лице мужа. Впору рассмеяться – да только ситуация не располагает.

– Ты это точно знаешь? – почему-то шепотом спросил Артур.

– Точно. Мне Милана сама сказала.