Начдив четырнадцать

Анархисты бросили Пархоменко на скамейку в купе и ушли. Он поднялся, высокий, в кожаной тужурке, перекрещенной ремнями, и начал ходить по купе: три шага вперёд, три назад. Ремни поскрипывали. «Ну просто как курёнка сцапали. Эх ты, голова — два уха! И ещё командиром называешься», — ругал себя Пархоменко. Правой рукой нащупал в кармане запасной револьвер. «Ну ничего, живым не дамся, — подумал он и защёлкнул дверь в купе. В коридоре послышались шаги. Дверь начали сильно дёргать. Стенка купе задрожала. Защёлка вот-вот должна была выскочить из своего гнезда.

Пархоменко подошёл к двери. Вынул револьвер.

— Открывай! — потребовал высокий голос.

— Эй ты, командир без отряда, освобождай купе: нам там барахло сложить надо, — заговорил другой.

— Которое награбили? — спросил насмешливо Пархоменко.

— Ему жить три минуты, а он ещё огрызается. Можешь считать себя трупом, — послышалось за дверью. — Открывай, расстреливать тебя будем.

— Первого, кто войдёт сюда, прикончу, — твёрдым голосом сказал Пархоменко. — С врагами Советской власти стесняться не буду.

Резким движением он открыл дверь и стал в её проёме с револьвером.

Анархисты попятились назад от неожиданности. В ту же секунду Пархоменко выхватил из-за пояса гранату у ближайшего к нему анархиста.

— Ну заходи! Кто первый? Взорву вас и себя.

— Братва, тикай! Он бешеный! — закричал рыжий в бескозырке.

Все в страхе бросились в дальний угол коридора.

— Трусы! Вам только с беззащитным воевать. Променяли революцию на тряпки и жратву. Ваши товарищи сейчас с белыми насмерть бьются. Кровь проливают под Новочеркасском. За счастье рабочих и крестьян сражаются. За таких, как вы.

Анархисты молчали. Только один из них, толстогубый, закричал:

— Чего его слушать! Хватайте! Вместо вольной жизни он хочет заставить нас воевать.

— Вот такие, как он, — громко сказал Пархоменко, — честных людей с правильного пути и сбивают.

— Братва! смотри на этого честного. Говорят, он конокрадом был. Видали мы таких, — не унимался толстогубый.

— Правильно Лёшка говорит!

— Тоже нам командир нашёлся!

Пархоменко заметил, что большинство молчало, переминалось с ноги на ногу, не знало, как быть. Значит, слова его не пропали даром. И бас командира зазвучал чётко и уверенно:

— Я вижу, среди вас много матросов. А они всегда были и есть самые первые помощники революции. Как же вы с анархией спутались? Почти бандитами стали. Не уважаете своё матросское звание.

Вдруг высокий рыжий матрос сорвал со своей головы бескозырку и кинул об пол.

— Правильно он говорит, братва: мы, матросы, есть первые борцы со всякой контрой! Баста! Перехожу к Пархоменко, потому с таким командиром хоть в огонь, хоть в воду. Один супротив нас не сдрейфил.

Рыжий поднял свою бескозырку, надел её и зашагал к Пархоменко.

— Товарищ командир, я с вами. Сбили нас анархисты с толку.

— И то верно! — подхватил другой матрос. — Подсели они по пути в наш бронепоезд и начали одурачивать: мы, мол, не признаём власти — ни белую, ни красную. Жизнь у нас вольная. Присоединяйтесь к нам. Уж вы извините, что так получилось.

И он решительно пошёл за рыжим.

Многие из матросов сомневались и раньше: правильно ли они сделали, связавшись с анархистами. А увидев, что их товарищи переходят к Пархоменко, перестали сомневаться и двинулись к нему.

— На что свободу меняете! — заорал толстогубый. Но его не слушали. Скоро из тридцати человек около него осталось шестеро.

Наступила тишина. Слышно было, как стучат колёса вагонов идущего бронепоезда.

— Я вас в последний раз спрашиваю, — заговорил Пархоменко, — будете воевать за Советскую власть?

— Мы Советам не подчиняемся, — сказал кто-то.

— Разоружить и выкинуть из поезда! — приказал Пархоменко. К анархистам двинулись матросы.

— Бросай оружие!

Анархисты попятились к выходу на площадку вагона. Потом бросились бежать. И, не дожидаясь, пока их выбросят, стали на ходу выпрыгивать из поезда.

А он стремительно летел к Новочеркасску.

ОДИН ПРОТИВ ШЕСТЕРЫХ

В 1919 году Харьковским военным округом командовал Ворошилов. Пархоменко был начальником Харьковского гарнизона.

В один из майских дней Ворошилов, хмурясь, быстро ходил по кабинету.

Пархоменко стоял у окна, напряжённо смотрел на висевшую на стене карту военных действий и барабанил пальцами о подоконник.

Недавно стало известно, что Екатеринослав захватили банды атамана Григорьева и хозяйничают там во главе с Максютой.

— И видишь ли, Александр Яковлевич, — продолжал разговор Ворошилов, — бандиты, их там около шести тысяч, грабят жителей и убивают коммунистов.

Пархоменко стукнул кулаком по подоконнику:

— Надо выбросить из Екатеринослава эту нечисть!

— Сил у нас мало, — сказал Ворошилов. — Могу дать только шестьсот бойцов.

— Согласен, — ответил Пархоменко.

* * *

Тихой ночью у моста через реку Днепр стояли люди. Они охраняли мост и въезд в город Екатеринослав. Он начинался за рекой: в темноте светились редкие тусклые огоньки.

Люди смотрели в степь, она была перед ними. Оттуда до них доносилось тарахтенье. Оно становилось всё слышнее и слышнее.

— На телеге кто-то катит, — сказал один из охраны.