Начертание русской истории

§ 104

Отношение императорской власти к религии и церкви

В первые годы после смерти Петра в русских православных кругах наметился некоторый поворот в понимании религиозной природы верховной власти.

Прежние идеалы православной государственности начали вновь проступать в сознании и действиях лиц правящего круга. Уже в «тестаменте» Екатерины I (1727) говорилось: «Никогда Российским Престолом владеть не может, который не греческого закона».

Реакция стала совершенно очевидна при новом государе Петре II.

Сын царевича Алексея[250], Петр II знаменовал собою целую культурную программу – поворот к старому. Императорский двор переехал в Москву (хотя новая столица Санкт-Петербург и не была официально разжалована). Старая церковная партия начала брать верх над новыми церковными порядками; начались толки о восстановлении патриаршества (для чего был и подходящий кандидат – ростовский митрополит Георгий Дашков, из великороссиян)[251].

Все рушилось со смертью Петра II[252].

В числе кондиций, подписанных императрицей Анной Иоанновной при ее вступлении на престол, по требованию Верховного Тайного Совета значилось: содержать и распространять православие. Но кондиции, как известно, были разорваны, и в дальнейшем Анна во многом пошла путями Петра I. Двор вернулся в С.-Петербург. Церковная политика Анны была, в сущности, развитием церковной политики Петра. Анна стремилась подавить мечты о восстановлении церковной самостоятельности, тем более патриаршества. Против архиереев, заподозренных в недостаточной лояльности к правительству, применена была система террора (под руководством Феофана Прокоповича).

Весь XVIII век было мало благоприятен для развития религиозно-церковных настроений. Это был век рационализма и «просвещения».

Подчиняясь духу времени, лично набожная и религиозная Елизавета Петровна (1741–1761), любительница церковного пения, держала Церковь и духовенство в подчиненном положении[253].

Племянник ее Петр III (голштинец) был в душе протестант, а кроме того, и масон; Петр III не скрывал своего враждебного отношения к православной Церкви – только краткость его царствования (шесть месяцев) спасла Русскую Церковь от явного преследования.

Далека была от идеалов православного царства и Екатерина II (1762–1796). Екатерина была яркой представительницей европейского образования и европейской культуры XVIII века (века Просвещения). Екатерина переписывалась с Вольтером и энциклопедистами. Как истинная представительница рационалистического просвещения, Екатерина относилась свысока и с недоброжелательством к религии и Церкви.

Русская Церковь и русское духовенство достаточно испытали на себе «просвещенное» отношение императрицы. Наиболее типичными примерами такого отношения было дело Арсения Мацеевича и закрытие монастырей.

Указом 1764 года была дана сила закона докладу особой комиссии (из двух духовных лиц и пяти светских) об отобрании церковно-монастырских имуществ в Коллегию экономии. В результате реформы было уничтожено четыре пятых русских монастырей[254].

Это был сокрушительный удар по всей исторической системе религиозно-нравственного воспитания русского народа.

Ростовский митрополит Арсений Мацеевич подал протест против отобрания церковных имуществ[255]. По требованию Екатерины Синод осудил владыку Арсения. Святитель был лишен сана, монашества, переименован в Андрея Враля и посажен с заклепанным ртом в Ревельскую крепость[256]

.

Роль суррогата Церкви в дворянском (отчасти и купеческом) обществе времен Екатерины стали играть масонские ложи, нашедшие себе громадное распространение и образовавшие несколько «систем» (во главе одной из них, английской, стоял И. П. Елагин, сенатор и член Главной Дворцовой Канцелярии). Едва ли не четверть первых восьми классов тогдашней русской бюрократии участвовала в масонских организациях.

Среди масонских организаций выделились также организации мистического масонства, которое представляло собой идейную оппозицию масонству рационалистическому. Эта идейная оппозиция связалась с консервативной политической оппозицией против Екатерины. Масоны шведской системы и розенкрейцеры начали группироваться вокруг сына и наследника Екатерины, цесаревича Павла Петровича (которому в 1772 году исполнилось 18 лет).

Опасения политической интриги в пользу Павла Петровича заставили Екатерину принять решительные меры против масонства (общее закрытие масонских лож; разгром розенкрейцерского круга в Москве; заключение главного деятеля этого кружка, Новикова, в Шлиссельбургскую крепость).

Совершенно иных, чем Екатерина, воззрений на религию и Церковь держался Павел Петрович.