Начни сначала

Доун вернулась чуть позже и поставила на тумбочку две чашки с дымящимся чаем. Она откинула покрывало и помогла мне лечь на спину и устроиться поудобнее. Потом она села рядом со мной, и я положила голову ей на колени.

Она начала говорить о бессмысленных вещах. О Канье Уэсте, который в очередной раз запостил что-то неловкое в Twitter. О новой книге ее любимого автора. О Сойер, которая подозрительно долго не приводила с собой парня. О планах приготовить, наконец, рождественское варенье ее бабушки в этом году.

И в конце концов я сдалась. Я прижалась лицом к ноге Доун, вцепилась пальцами в ее свитер и дала волю слезам.

Я плакала часами. Доун не двигалась с места. Она натянула на меня одеяло и нежно гладила по волосам, бормоча успокаивающие слова, пока мое тело сотрясали рыдания, такие сильные, что я почти задыхалась.

В какой-то момент я уже была слишком измучена, чтобы делать нечто большее, чем тупо пялиться на стену. Я чувствовала себя так, словно кто-то вырвал у меня изнутри каждый орган по отдельности, а затем небрежно запихнул обратно.

Все причиняло мне боль.

Я уже не могла открыть глаза и провалилась в глубокий сон.

На этой неделе сон превратился в кульминацию моего дня. Это были единственные часы, когда жуткая боль исчезала. Я ничего не могла есть, и даже пить мне было трудно. Я покидала кровать Доун только для того, чтобы пойти в туалет. В университет я не ходила. Если бы я увидела там Кейдена, это, наверное, убило бы меня.

Доун была моим ангелом. Она приносила мне заметки об отдельных лекциях и копировала записи Скотта с семинаров, которые мы с ней не посещали. Сойер, к счастью, появлялась в общежитии очень редко. Однажды днем она ворвалась в комнату расстроенная, но, когда увидела меня, ее лицо сразу стало безжизненным. В тот же миг она снова исчезла с набитым рюкзаком в руке.

В субботу Доун привела с собой Скотта. Они принесли пиццу. Я была так голодна, но, когда Скотт открыл коробку, я ощутила тошноту. Просто все это я связывала с Кейденом. Это было до смешного ужасно, но я ничего не могла с этим поделать. Хотя в последние дни я спала больше, чем когда-либо, я чувствовала себя истощенной и пустой.

Впервые в жизни я была влюблена. И впервые в жизни мне разбили сердце. У меня понятия не было, как я должна преодолеть это. Тем более что я была бездомной. Не знаю, что бы я делала без Доун.

Постоянно я зависела от кого-то – сначала от родителей, потом от Кейдена, а теперь от нее. Как ни старалась я в последние дни игнорировать правду, мне было ясно одно: я должна взять на себя ответственность за свою жизнь. Пришло время!

– Мне нужна квартира.

Это были первые слова, произнесенные мною с тех пор, как я появилась на пороге Доун. Некоторое время я смотрела на выцветший ковер, а затем подняла взгляд, чтобы посмотреть на своих друзей.

– Мне нужна квартира.

Рот Скотта открылся и тут же закрылся. Видимо, он не ожидал, что сегодня тот день, когда я нарушу свое молчание. Доун тоже казалась удивленной. Она положила кусок пиццы обратно на тарелку у себя на коленях.

– Ты можешь оставаться здесь столько, сколько захочешь. Проверяющие довольно редко появляются, а если и так, то мы просто притворимся, что ты моя соседка по комнате. Я имею в виду, что Сойер здесь никогда не бывает, – тараторила она. Я видела, как Доун обрадовалась тому, что я что-то сказала. – Особенно с тех пор, как в последнюю секунду ей пришлось прятать парня под кроватью.

Скотт осмотрел половину комнаты Сойер, которая была резкой противоположностью половины Доун – вместо полок, полных книг и стен, оклеенных фотографиями, она держала все в черно-белом и довольно минималистском стиле.

– Но под кроватью же ящик для белья, – заметил Скотт.

Доун энергично кивнула.

– Точно. А теперь представь себе там парня под девяносто килограмм. Сложенного, как футболка.

Я почувствовала, как дернулись уголки моего рта. Совсем немного, но Доун и Скотт оба это заметили.

– Милая? – спросил Скотт осторожно, но не так осторожно, чтобы мне показалось это смешным.

– Ммм?

– Хочешь поговорить? – спросил он.

Я подумала над этим. Боль немного утихла, но внутри меня все похолодело и онемело.

– Не знаю, – честно ответила я, потирая грудную клетку. Мое сердце стучало неровно.

– В любом случае, мы здесь для тебя. Всегда. Просто чтобы ты знала. – Доун кивнула так резко, что тряхнула волосами в воздухе.

Я несколько раз глубоко вздохнула и снова уставилась на ковер. В своей жизни я многое пережила. В течение многих лет я чувствовала себя совершенно одинокой и не способной никому довериться. Все мои отношения носили поверхностный характер, что привело к тому, что я не имела нормального опыта общения с людьми до сих пор, и поэтому, как правило, держала их на расстоянии.