Над бездной

С замирающим сердцем она повернулась на звук голоса, когда вдруг поняла, что голос принадлежит другому человеку. Она увидела прямо перед собой Питера, который укрывался от дождя под капюшоном своего плаща. Дружеское выражение его лица вызвало на ее губах улыбку.

– А ты что здесь делаешь?

Тот пожал плечами.

– Да вот, не нашел ничего лучшего, чем заняться в такую погоду. – Тут он постучал себя по выпуклости на груди, которая вырисовывалась даже из-под мешковатого плаща. – Кроме того, хочу и сфотографировать что-нибудь стоящее.

– На таком дожде?

– Именно. Чем хуже погода, тем сильнее разыгрываются чувства. Когда все в грязи, снимки получаются особенно драматические.

Пейдж вспомнила, что и Мара говорила нечто подобное. Но на самом деле все заключалось в том, что и Питер и Мара любили снимать всякого рода шоу. Мара, к примеру, делала снимки в разгар снежной бури, когда весь окружающий мир казался буквально засыпанным снегом, и поэтому изображения получались мутноватыми. Теперь, в свете событий, случившихся с ней, Пейдж подумала, что Мара, возможно, фотографировала бури, штормы и все, что могло заглушить бури страстей, кипевшие в ее душе.

Очень дружелюбно она спросила:

– Как утром шли дела в офисе? Что-нибудь интересное случилось?

– Тебе лучше обратиться к Энджи, – сказал Питер. – Сегодня она меня заменяла. Сказала, что хочет обеспечить себе отгул на случай, если заболеет Дуги, но на самом деле она хочет обеспечить себе нечто совсем другое. Да и вообще она в последнее время работает как проклятая.

Пейдж сразу же сообразила, что к чему. Нет ничего лучше, чем погрузиться в работу, когда у тебя что-нибудь не так в личной жизни и ты хочешь забыться.

Она сделала вывод, что Энджи не рассказала Питеру о Бене, и, уж конечно, она тоже последует ее примеру. Ей ничего не оставалось делать, как констатировать очевидное:

– Ты же знаешь, Дуги растет. Он все больше и больше проводит времени в школе, а когда возвращается домой, ему следует уделять больше времени общению с отцом.

– Привет, доктор Грейс, – приветствовали Питера некоторые девушки из группы Пейдж, проходя мимо них. Они широко ему улыбались, что с их стороны Пейдж замечала крайне редко. Неожиданно для себя она отметила, что Джули для своего возраста обладает вполне женскими достоинствами.

Питер разулыбался в ответ и выбросил в воздух большие пальцы рук.

– Крутые девочки, – высказал он свое мнение Пейдж.

Она посмотрела им вслед.

– Да уж. Они тоже растут. Вот эти трое, например, заканчивают школу в июне. Даже трудно поверить. Действительно, время летит. – Пейдж вспомнила, когда девочки впервые появились в Маунт-Корте. Тогда они были более наивными и менее циничными, хотя в определенном смысле испорченными уже тогда. За то короткое время, которое Пейдж смогла уделить каждой из них, она попыталась научить их дисциплине ума, и, насколько она в этом преуспела, ей предстояло вскорости убедиться.

Бегуньи тем временем заняли позиции на старте. Питер извлек из-под плаща фотокамеру и сделал несколько снимков. Пейдж подошла поближе к стартовой линии, размышляя. «Уверенность, уверенность, уверенность», – мысленно твердила она в надежде, что ее мысли передадутся питомцам. Прогремел выстрел стартового пистолета. Люди, стоявшие рядом, разразились криками и напутствиями, каждый в адрес команды, за которую болел. Пейдж также присоединила свой голос ко всеобщим возгласам поощрения, сразу вырвавшимся из множества глоток. Питер, приседая, бежал вдоль стартовой линии и снимал до тех пор, пока последняя спортсменка не исчезла за деревьями леса.

– Мерзкий день, – услышала Пейдж из-под края собственного зонта. Снова замерло сердце, а потом учащенно забилось, да и сам воздух около нее, казалось, наэлектризовался. Так бывало всегда, когда к ней приближался директор. Около него словно висело энергетическое облачко, заряжавшее воздух.

Она продолжала смотреть в сторону леса, где только что скрылись девушки, и бросила отрывистое:

– Да, погода могла быть и получше.

– Ну, как настроение у наших спортсменок? – спросил он.

Она неопределенно ответила:

– Могло быть и лучше.

– А ваше?

– Просто прекрасное, – ответила она, как ей показалось, вполне убедительно.

– Доктор Пфейффер, – обратился к Пейдж в этот момент один из официальных распорядителей забега, – у меня нет списка участниц из вашей команды и табличек с номерами. Когда каждая из девочек пересекала финишную черту, ей вручали табличку, на которой был изображен номер, в соответствии с которым она пришла к финишу. Когда последняя из участниц приходила к финишу, таблички собирали, подсчитывали очки и называли выигравшую команду.

Пейдж заметила, что менеджер ее команды беседует с подругами.

– Шейла! – громким голосом позвала она ее и пальцем указала в сторону распорядителя. Девушка сунула руку в карман, извлекла таблички и поспешила с ними к нему, а тот, в свою очередь, оставил Пейдж в покое.

Пейдж, конечно, тоже следовало куда-нибудь переместиться, но это как-то не пришло ей в голову, а потом было уже слишком поздно. Ноа подлез к ней под зонтик и встал рядом.