Над нами синее небо

«Перестала душить астма», — решил капитан, вспомнив слова адъютанта. Так, наверное, и было, потому что генерал вдруг начал развивать свою любимую теорию. Позднее, за несколько лет совместной работы с генералом, капитану при различных удобных случаях и обстоятельствах пришлось выслушать эту теорию не менее тысячи раз. При первом знакомстве она казалась ему ясной и правильной. Затем, слушая ее уже в десятый, в сотый раз, он начал сомневаться и наконец понял — ее источником является именно то, что принес с собой генерал из буржуазной армии. Это было не что иное, как проявление идеи о некой исключительности летчиков.

— Дело вот в чем, — начал генерал. — Там, наверху, считают, что авиация будто бы обособляется, и хотят, чтобы здесь было все так же, как в наземных войсках. А ведь в действительности различие огромное. Самое большое, что может причинить себе пехсугинец, — это набить волдырь на пятке. Танкист, если откажет мотор, вылезет да еще зайдет выпить пива, а уже потом отправится разыскивать техника. Но когда у летчика заглохнет мотор в воздухе, то бывают и мертвые. Меня упрекают, что летчики много пьют. Увидишь, что с такими случаями я не мирюсь. В то же время профессия летчика слишком опасна — почему бы им в субботу и не выпить? Ну, а как быть с женщинами? Что тут можно сделать, если женщины идут за синей формой, как за дивом. Это ты, конечно, узнаешь и сам, поскольку политруки в этих делах не имеют каких-либо особых инструкций… Сегодняшняя авиация, Елинек, — продолжал генерал, — это сложная техника. Тот, кто хочет овладеть ею, должен многое знать и уметь, быть специалистом. Само собой разумеется, тут без политики не обойтись. Пилот должен знать, что на западе — империалисты и что, если потребуется, надо выступить против них. Но прошу тебя разъяснять это людям сжато, лаконично, без длинных лекций и собраний, чтобы не терять времени, отведенного для боевой подготовки. Могу тебя заверить, что они это знают и без нас, и так же хорошо, как ты или я. Я признаю, что твои знания, возможно, значительно выше. Все-таки ты прошел обучение.

Капитан внутренне был готов вступить в спор с генералом, но ему казалось не совсем удобным сделать это в первую встречу, а, откровенно говоря, он не имел еще достаточно мужества. Не понял он также, почему генерал заговорил о сложной современной технике. Ему было известно, что это авиационное соединение имело пару старых немецких самолетов, которые держались в воздухе, вероятно, силой воли летчиков, несколько десятков «мессершмиттов», относительно которых никто не знал, какой у них, собственно, налет, а также бесчисленное множество самолетов самых разных типов, которые, как и все остальные, назывались позже «папираками».

Как раз в ту минуту, когда капитан вел сам с собой заведомо проигранный бой, раздался энергичный стук в дверь и вошел советский генерал — военный советник. Оба генерала прежде всего шумно поздоровались, словно не виделись полгода, после чего советский генерал стал интересоваться состоянием здоровья генерала. Он подробно расспрашивал его, как он чувствовал себя вчера вечером, как спалось, как ему дышалось утром, и даже заглянул по приглашению генерала в его горло. Затем с завидным терпением и интересом выслушал ответы. Непосвященному могло показаться со стороны, что это врач обследует своего пациента.

Но капитан не был непосвященным. Об этом генерале с Золотой Звездой Героя Советского Союза, военном советнике, он уже кое-что слышал. Например, то, что генерал, который недавно отметил свое пятидесятилетие, был в период войны одним из лучших летчиков-истребителей, что он провел большое количество победных воздушных боев, что его неоднократно вытаскивали из горящего самолета, что он обладает богатым опытом работы в авиации. Слышал он и о прекрасной жене советника Анне Федоровне и их двух милых детях. Говорили, что у генералов чрезвычайно хорошие взаимоотношения. Лишь однажды, как проговорился адъютант, они сильно поссорились. Это случилось, когда наш генерал отдал приказ о передислокации одной воинской части на другой аэродром, где не были обеспечены даже элементарные условия для размещения и жизни людей. Три дня подряд они избегали друг друга. На четвертый день наш генерал отменил свой приказ. Потом об этом случае уже никто и никогда не вспоминал.

Исчерпав тему о здоровье, советник пытливо взглянул на капитана.

— Это новый политрук, — сказал наш генерал.