Над Огненной Дугой. Советская авиация в Курской битве

Около 10:20 части 3-й гвардейской танковой армии перешли в наступление. Передовым танковым бригадам удалось прорваться к Протасово, откуда они повернули на Становой Колодезь. Однако здесь их продвижение натолкнулось на мощную противотанковую оборону 2-й, 8-й танковых и 36-й моторизованной дивизий. Несколько ударов по прорвавшимся танковым бригадам нанесли группы немецких бомбардировщиков. Характеризуя развернувшиеся боевые действия на этом этапе сражения, штаб 6-го гвардейского танкового корпуса отмечал: «Противник ожесточенно сопротивлялся, используя всю силу артиллерийско-минометного огня, большие группы танков и самоходных орудий часто переходили в контратаки. [Их] действия поддерживали Ю-87 и Ю-88, совершившие на корпус в этот день (19 июля. — Прим. авт.)

до 800 самолето-вылетов»[242].

Действительно, немецкое командование, определив основное направление советского танкового удара, как это уже неоднократно случалось ранее, привлекло к его отражению авиацию. Как отмечается в работе, посвященной боевому пути объединения генерала П. С. Рыбалко: «Для отражения наступления танковой армии командование вражеской группой армий „Центр“ бросило почти всю авиацию, которая имелась у него на орловском направлении»

[243].

Несмотря на то что продвижение танкистов за день составило 10–12 километров, решающего успеха добиться не удалось. Причина этого, по мнению штаба танковой армии, крылась в том, что наступление 3-й и 63-й армий, несмотря на первоначальный успех, развития не получило, приведя в итоге к тому, что «войска 3 гв. ТА были вынуждены сами начать прорыв переднего края обороны противника и в упорном бою ломать его сопротивление»

[244]. Несколько иную картину рисуют строки отчетов общевойсковых армий, отмечая, в свою очередь, пассивные действия танкистов. Так, например, в отчете штаба 3-й армии можно прочесть: «Действия 3 ТА свелись к медленному продвижению вместе с пехотой, а местами и за боевыми порядками пехоты. 3 ТА не выполнила своей роли, как средства оперативного развития прорыва, так же, как не выполнил этой роли и 1 гв. тк»[245]

.

Возобновление активных боевых действий на земле повлекло за собой повышение активности авиации с обеих сторон. Согласно оперсводкам 15-й воздушной армии, за день было проведено 20 воздушных боев, в которых, по докладам пилотов, был сбит 41 немецкий самолет. Заметим, что из этого количества 24 составляли одномоторные истребители. В то же время, согласно сводкам 6-го воздушного флота, 19 июля было потеряно всего 7 самолетов, в том числе 2 Ju-87, 1 Bf-110, 2 Hs-129, 1 Ju-88[246]. Потери 15-й воздушной армии составили 22 истребителя, 18 из которых приходилось на долю 1-го гв. иак.

Основная нагрузка в воздушных боях 19 июля легла на плечи авиаторов 63-го гв. и 64-го гв. иап, которые провели в сумме пять воздушных боев. Отметим бой шестерки «Лавочкиных», ведомой командиром эскадрильи А. М. Числовым, которая атаковала группу, состоящую из 20 Ju-87, а также 12 Bf-110 и 8 FW-190. В ходе схватки А. М. Числов был ранен в подбородок, сумев тем не менее записать на свой боевой счет Ju-87 и Bf-110. Первые победы после ампутации обеих ног одержал также старший лейтенант А. П. Маресьев, сбивший 19 июля один пикирующий бомбардировщик. На следующий день ему снова сопутствовал успех — в воздушном бою 8 Ла-5, ведомых командиром полка подполковником Н. П. Ивановым, на боевой счет летчика было записано два «фокке-вульфа». Согласно документам 3-й гв. иад, «в этом бою гвардии старший лейтенант Маресьев спас жизнь двум летчикам — старшему сержанту Петрову и командиру 160 иап майору Яманову и сбил 2 самолета противника»[247].