Надежда

Стрелки наблюдали за боем, бомбардир — за землей; Леклер не отводил глаз от самолета Карнеро, который набирал высоту, снижался, подавался то в одну сторону, то в другую и везде натыкался на тот же заградительный огонь, внезапно приблизившийся. Не отрываясь от командирского самолета под интенсивным обстрелом, держась за него, как слепой за поводыря, во власти ощущения, что они составляют единое целое, Леклер бросал самолет в гущу огня, словно танк.

Теперь простреливалась стометровая высота.

Снаряды и самолеты внезапно сблизились; самолет Леклера подскочил на десять метров. «Жорес», переломившись пополам, вышвырнул восьмерых членов своего экипажа в свинцовое небо, словно пригоршню зерен. У Леклера было такое ощущение, словно ему отрубили руку, на которую он только что опирался; он видел падающих людей — черные точки вокруг единственного парашюта — и видел ужас на лицах у своего бомбардира и фюзеляжного стрелка; он сделал крутой разворот и на полном газу полетел к Алькала.

«Никогда такого не видел, даже в войну», — повторял Леклер после приземления. Члены экипажа стояли вокруг него и слушали молча. Леклер зашагал легионерским шагом к командному пункту; в углах губ трагические складки, взгляд — как у человека, побывавшего в аду.

Варгас ждал его, сидя в кресле и вытянув длинные ноги; узкое лицо было повернуто к окну, заполненному хмурым небом. Теперь Варгас был в форме.

Леклер тоном героя приступил к рапорту о выполнении задания. Когда он дошел до гибели самолета Карнеро, Варгас перебил:

— Какое вы получили задание?

— Обстрелять колонну на Хетафе.

— Грузовики уже вышли из автопарка, следовали колонной?

— Да. Но не представлялось возможности пройти по причине заградительного огня. Доказательство — Карнеро!

Когда Леклер не решался изъясняться на своем особом языке, речь его не становилась простой, она становилась казенной.

— Огонь велся на уровне парка? — повторил Варгас.

— Да…

— Но ведь были грузовики, которые шли под вами во встречном направлении?

— Да…

— Скажите, почему вы вернулись, не сбросив бомбы?

Леклер наконец-то осознал, что попросту спасся бегством.

— Там были неприятельские истребители…

Оба знали, что истребители вели бой в двух километрах оттуда; но, даже будучи атакован, Леклер должен был сбросить бомбы при любом заградительном огне: вести бой — дело истребителей прикрытия. Маньену довелось несколько раз руководить бомбардировкой рубежей в разгар боя.

— Вы ведь вернулись, не сбросив бомб, верно? — спросил Варгас.

— Ну… смысла не было метать куда попало, еще угодишь в своих… И потом, мотор барахлил.

Слушая, как Леклер отвечает ему, словно мальчишка, забравшийся в чужой сад, Варгас испытывал особенно мучительное чувство при мысли, что вообще-то Леклер отнюдь не трус.

Он приказал впустить старшего стрелка, бомбардира и механика, ожидавших за дверью.

— Что с двигателем? — спросил он.

Стрелок и Леклер повернулись к механику.

— Не в лучшем виде… — ответил тот.

— Что именно?

— Всего понемногу…

Варгас встал.

— Ладно, благодарю вас.

— Нельзя было провести бомбометание, — сказал Леклер.

— Благодарю вас, — повторил Варгас.

Глава четвертая

Поскольку Маньен находился в Альбасете, Скали, впервые надев форму, принял на себя, по приказу министерства, командование аэродромом: из тех, кто должен был бы занять эту должность, один был в госпитале, другой, Карлыч, в Мадриде, где в срочном порядке формировал подразделения стрелков. В интернациональной эскадрилье, как и в половине всей испанской армии, отсутствие принудительных мер сводило силу приказа к личному авторитету того, кто приказывал. На аэродроме повиновались двум людям: Маньену и командиру пилотов, совсем молодому парню, который дружил со всеми и сбил четыре фашистских самолета. Но со вчерашнего дня его командирские способности оказались вместе с ним на госпитальной койке, где он лежал в жару после ампутации руки.

Скали, посмеиваясь, разглядывал печать эскадрильи, которую кто-то из «пеликанов» поставил Коротышке на розовое брюхо, чтобы пес не потерялся; и тут вдруг зазвонил телефон.

— Отправляю к вам одного из ваших пилотов.

Говорил Сембрано.

Пилот, надо полагать, выехал достаточно давно, поскольку через несколько минут прибыл в грузовике Леклер, перетянутый веревками, точно колбаса, под охраной четырех бойцов, вооруженных винтовками с примкнутыми штыками. С ним были старший стрелок и механик, тоже пьяные, но не в такой степени. Бойцы сразу же уехали обратно.

Выйдя от Варгаса, Леклер решил напиться до потери сознания и взял с собой обоих своих дружков; угнал без разрешения и не проронив ни слова аэродромную машину и махнул в Барахас, поскольку знал, что там ему в выпивке не откажут. Все так же молча выдул шесть рюмок перно.

Затем заговорил.

Результат — грузовик.

Трезвел он мирно. Скали, держа псину под мышкой, раздумывал, как быть, если Леклер начнет буянить. Этот длинный орангутанг с клоунским чубом и огромными лапищами был, несомненно, очень силен.