Надежда Феникса

Лиза «из смартфона» на миг исчезла, зато мы увидели ее совсем другой, молодой. За ее спиной сомкнулся портал, а она упала на колени посреди улицы, на грязные камни, и закричала — отчаянно, горько и больно. Прохожие оборачивались на нее, шарахались, и она тут же поднялась и быстро–быстро зашагала во тьму переулка. Мы увидели многое: и ее первое жилье, крохотную комнатушку, и работу поломойкой, и как она встретила прадеда, который влюбился в нее без памяти. Увидели, как родилась бабушка, как она росла. Как потом прабабушка Лиза оттолкнула ее, и та уехала в другой город. Потом замелькали кадры пустых дней и одиночества — до той поры, пока прабабушка не приехала к нам. Уже была маленькая Вера, а наша мама постоянно пропадала то на работе, то встречаясь с новыми мужчинами. Потом появилась я.

Картина снова сменилась, и мы снова увидели Лизу, как на экране.

— Хотела, чтобы вы увидели, сколько я потеряла. Сколько времени, сколько прекрасных моментов рядом с самыми близкими. Оказавшись в новом мире, я была потрясена, зла, я была отчаявшаяся и ненавидела всех и вся. Мне потребовалось много лет, чтобы примириться с реальностью и своей тьмой. С тем, что я натворила. Не знаю, кого я больше ненавидела: себя или его. — Она вздохнула, поправила густую, некогда темную, а сейчас почти седую косу. — Наверное, все же себя. За то, что не успела остановить. За то, что не успела остановиться сама и поступила как он. Бесчестно. Ужасно. Несправедливо. В тот миг, когда я создавала шар памяти, во мне были только ненависть и отчаяние, сейчас же я понимаю, что все могло быть иначе. Все должно быть иначе.

Она замолчала и какое–то время ничего не происходило. Ничего вообще. Лиза просто сидела, смотрела на свои колени, а после заговорила снова:

— Я знаю, что настанет тот день, когда вы вернетесь в наш мир. И кто бы тогда ни увидел мой шар — Верочка, Надя или вы с Ольгой, Екатерина… в ваших и только ваших силах сделать все, чтобы случившееся никогда больше не повторилось. Не через силу и ненависть. Через любовь и нежность. Знаю, что я обрекла фениксов на бессилие, потому что проклятие алой сирин необратимо, что их магия с каждым днем будет слабеть все сильнее, знаю, что ни одна из вас, скорее всего, никого из них не полюбит. Но в ваших силах изменить случившееся хотя бы просто своим отношением. Не повторяйте моих ошибок. Не позволяйте ненависти и отчаянию уничтожить вас, как это было со мной.

Кулон погас, и снова наступила тишина.

— А ты ведь любишь его, Надежда, — сказала бабушка, глядя на меня.

Я ничего не ответила. Взглянула на листы с программой обучения.

Закусила губу.

Поднялась и вышла.

Глава 20. Совет да любовь

Вот уж не думала, что оказаться здесь, в этом замке, будет настолько остро. Хотя надо было бы подумать, но у меня уже думалка отказывалась работать. Потому что вечером я вернулась в комнату к бабушке, мы собрали все книги, где может быть пусть даже минимум информации о том, что делать с этим проклятием, а за остальными пошли в библиотеку. Увы, Лиза оказалась права: проклятие алой сирин необратимо, сделать с этим ничего нельзя. Кроме того, как она и сказала, как разрушить любовью.

Зато хоть выяснилось, откуда пошла эта история с передачей силы. Алые сирин действительно обладали таким могуществом, что добровольно поделившись своей магией, полностью восстанавливали утраченный ресурс. Передача силы с пометкой «для взрослых» нужна была именно потому, что этот процесс запускал особенно мощные энергии объединения мужчины и женщины. Так что Леграну я могла помочь. Леграну, но не всем фениксам, которых Лиза обрекла на угасание.

На изучение информации и поиски возможной нейтрализации проклятия ушло полночи, когда я вернулась к себе, спать уже совершенно не хотелось, зато захотелось утром. Чему я была несказанно рада: такое сонное состояние погружало меня в подобие безэмоционального транса. Попробуй пострадать, когда глаза слипаются, а все, на что ты способен — это мечтать о подушке и кровати. Даже адреналин не справлялся, который по–хорошему должен был бы вырабатываться перед встречей с Фениксом.

Не справлялся до того, как я увидела дворец. До того, как оказалась в холле. До того, как меня провожали знакомыми коридорами к залу, где должен был проходить совет. Между прочим, через тот самый открытый коридор–перешеек, соединяющий части замка. С высоты которого отлично видно море и всю остальную красоту.

Люба, прибывшая со мной в качестве фрейлины (посовещавшись, мы с бабулей решили, что гордое одиночество мне не идет), многозначительно молчала и озиралась по сторонам. Так, будто соскучилась или просто пыталась вспомнить, куда идти. К счастью, вспоминать было не надо, нас провожали слуги. К еще большему счастью, Миранхард уже прибыл — мы столкнулись в той самой комнате, где прибывшим было положено отдыхать.

— Как же я рада вас видеть! — воскликнула я.

— Взаимно, — отозвался дракон с улыбкой.

— Невзаимно, — ответила Люба.

Драконова свита навострила уши.

— Какая у вас агрессивная фрейлина, — хмыкнул Дьелльский.