Надежда варвара

Я рычу от удовольствия, услышав это. Я знаю, как прикоснуться к ней, как заставить ее тело петь так, как поет ее кхай. Я знаю все, что ей нравится, и у меня такое чувство, словно мне подарили возможность еще раз прикоснуться к ней. Меня не волнует потребность, пульсирующая в моем члене. Я не забочусь о себе. Есть только моя пара, Айша, которую нужно ублажить. Я хочу заставить ее кончить, хочу попробовать соки, которые потекут, когда ее тело напрягается, и она закричит от наслаждения. Прямо сейчас она такая влажная, такая полная желания, что я не могу перестать погружать свой язык в ее сладость, смакуя ее и доставляя ей удовольствие одновременно. Она хнычет, звук одновременно сладкий и мучительный.

Я крепче сжимаю основание ее хвоста, и она дико извивается в моих руках. Я не могу достаточно быстро пользоваться языком, поэтому решаю воспользоваться и рукой. Я облизываю ее складочки, когда мои пальцы проникают в ее влагалище, и использую свою руку так же, как я бы использовал свой член, вонзаясь в нее пальцами, пока она снова не выкрикивает мое имя, и ее соки не стекают мне на руку. Я наслаждаюсь ее содроганиями, неторопливо вылизывая ее дочиста, пока она кончает от удовольствия, пока она не отталкивает мое лицо и не падает на меха.

— Я не была уверена, сплю ли я, — бормочет Айша, когда я прокладываю языком путь вверх по ее животу к твердым, идеальным маленьким соскам. Я не могу удержаться, чтобы не попробовать соски на вкус, хотя бы раз.

— Это не сон, — говорю я ей, мой голос хриплый от желания. — Просто твоя пара отчаянно хочет попробовать тебя на вкус.

Она мечтательно вздыхает и проводит пальцами по длине одного из моих рогов.

— Мне сделать то же самое для тебя?

Я качаю головой и провожу языком по одному из ее твердых сосков, затем откатываюсь на меха.

— Нет.

— Нет? — Она садится и опирается на локоть, удивленно глядя на меня. — Ты не хочешь моих прикосновений?

Я хочу ее прикосновений. Я хочу этого больше всего на свете. Но я хочу, чтобы это было сделано добровольно, а не в качестве благодарности за то, что я доставил ей удовольствие.

— Уже поздно, и ты устала. Отдыхай.

Она молчит в темноте, а потом тычет пальцем мне в руку.

— Я думала, мы должны говорить друг с другом.

Я хихикаю, потому что Айша знает меня лучше, чем кто-либо другой.

— Достаточно справедливо. Я хочу твоих прикосновений, но я хочу их слишком сильно. Если ты дотронешься до меня, я повалю тебя на эти меха и буду входить в твое влагалище до рассвета.

Она дрожит.

— И это плохо?

— Я хочу, чтобы это было потому, что ты хочешь этого добровольно, а не потому, что я облизал тебя и заставил чувствовать себя хорошо. — Я делаю паузу, а затем смотрю на нее. — Я хочу, чтобы это была твоя идея. Не благодарность за то, что я сделал.

Айша медленно кивает.

— Думаю, я понимаю. Если бы я прикоснулась к тебе прямо сейчас, это было бы совсем не то же самое, не так ли?

Это было бы приятно, но это было бы не то, чего жаждет мой дух. Я хочу, чтобы моя пара снова была рядом со мной во всех отношениях. Я хочу, чтобы ее сердце и ее тело были со мной, а не только ее тело. Я сдерживаю свое неистовое желание и киваю.

— Хорошо. — Она снова прижимается ко мне и натягивает на нас одеяла. У нее вырывается зевок, и она надолго замолкает. Я лежу в темноте, глядя на тлеющие угли костра и пытаясь не обращать внимания на пульсацию моего члена. Айша молчит так долго, что я убежден, что она задремала. Но потом она произносит. — Итак, похоже, я должна наброситься на тебя. Неожиданный поворот.

Я хихикаю.

— Полагаю, что да. Но это должно быть что-то, чего ты хочешь. — Я сжимаю ее плечо, крепко прижимая к себе. — Если ты не готова, я готов подождать.

По крайней мере, большая часть меня.

Глава 16

Айша

Мэтлаксы не вернулись, так что у нас нет причин дольше оставаться в пещере. Отчасти мне грустно видеть корень несъеденным утром. Это означает, что они либо будут кормить себя сами… либо умрут с голоду. Однако Химало прав. Я не могу заботиться о семье мэтлаксов, не тогда, когда еда так ценна для ша-кхаи в суровое время года. Однако я скучаю по теплому, пушистому комочку Шасаку, и мое сердце щемит при мысли о том, что он останется голодным. Наверное, я всегда буду беспокоиться. Химало говорит, что в этом нет ничего плохого, и я согласна. Я просто та, кто я есть. Я хочу заботиться о комплекте, любом комплекте.