Надгробие для карателя

Ночная темнота уже повисла прочно, но яркие и мохнатые в горах звезды светили настолько ярко, что давали возможность идти без очков ночного видения. Более того, когда я догнал передовую группу, идущую двумя колоннами, я сразу сменил старшего сержанта и дал новую команду:

— Мы много времени на поиски следов потеряли. Переходим на легкий бег. Шаги не синхронизировать!

Синхронизация шагов — опасное явление. Когда большое подразделение идет, например, по мосту через реку, и при этом синхронизирует шаг, то мост может не выдержать ритма одновременного шага и рухнуть. В нашем случае, в условиях ночных гор, синхронизация шага станет источником звука, который задолго до нашего приближения предупредит противника, что мы уже рядом.

Легкий бег подразумевает и легкое касание земли. Это при забеге на короткую дистанцию требуются значительные усилия и мощный толчок. Но там на этот толчок уходит так много сил, что за пределами дистанции бегущий часто падает без сил, не имея возможности даже стоять.

При легком беге нагрузка совсем иная, что позволяет бежать длительное время, лишь время от времени переходя на быстрый шаг, который нагружает в основном другие группы мышц, а мышцы, занятые при беге, отдыхают.

Свет звезд позволял бежать, не спотыкаясь.

Но и о безопасности я тоже не забывал. Уже при приближении к первому повороту, который еще не определялся визуально, но просматривался на мониторе планшетника, я вызвал в передовую группу всех троих снайперов.

— Пространство за поворотом — зона вашей ответственности. За каждым, повторяю, за каждым поворотом. Работайте! Ефрейтор Талалаев — с вами.

Снайперы добавили темп и оторвались от основной группы. И уже меньше чем через минуту поочередно доложили:

— Впереди — чисто.

Благодаря этим мерам мы имели возможность не останавливаться перед поворотами, сбивая дыхание. Так мы забежали за ближайший поворот, на участок, где было совсем светло, потому что этот кусок ущелья полностью, от начала до конца, до следующего поворота, освещался луной. Мы бежали как бежали и даже видели впереди бегущих снайперов и сапера, что осматривали дорогу перед следующим поворотом…

Глава восьмая

Уж что-что, а хитрости эмиру Гадисову было не занимать. Она всегда жила в голове. Войдя последним в галерею и убедившись, что его пулеметчик убит выстрелом снайпера, Рамиз Омаханович очень быстро оказался во главе остатков своего некогда сильного и умелого джамаата и задал такой темп, что едва ли кто из спецназа и тем более из пограничников смог бы его догнать.

Такие быстрые переходы он практиковал еще в Сирии, и командование высоко ценило джамаат Гадисова за умение стремительно выходить туда, где его не ждали, наносить молниеносный смертельный удар и так же быстро уходить в безопасное место. Это была фирменная тактика проведения боевых операций.

Помимо этого, Рамиз Омаханович был еще и умным человеком, склонным к анализу ситуации. Он оценил способность объединенных сил преследователей искать следы, которые он старался не оставлять. Стараться-то старался, тем не менее они каким-то образом нашли подземную галерею и пустились по ней в преследование. Даже будучи преследуемым, Гадисов никогда не впадал в панику и всегда работал ясной головой, оценивая шансы на разное развитие событий.

Так, он прекрасно понимал, что в данном случае спецназу, точно так же как и пограничникам, нужен не сам Рамиз Омаханович Гадисов, о существовании которого они, возможно, только догадываются, сколько груз, который он сумел захватить. Три «Стингера» и шесть ракет. А это, как ни крути, серьезная сила, способная отнять сотни человеческих жизней!

Редко кто предпочитает путешествовать на поезде, в основном из-за боязни воздушных перелетов. При этом эмир отдавал себе отчет в том, что не все люди в России могут себе позволить летать самолетами. Для этого следует иметь определенные средства. Все-таки авиационный билет намного дороже железнодорожного.

А у кого есть деньги, тот летает. Помимо всего прочего, авиапассажиры часто еще имеют и определенный вес в обществе — депутаты, банкиры, чиновники. И потому удар по гражданским воздушным судам будет для России болезненным. Именно для таких вот болезненных ударов эмир и вернулся в Россию.

Конечно, он мог бы бросить «Стингеры» и ракеты к ним, и тогда появлялась бы малая доля вероятности, что преследовать его не будут, довольствуясь находкой.

Рамиз Омаханович прекрасно понимал, что никто обвинять его в утере «Стингеров» и ракет не стал бы, как никто не посылал его отбить три ПЗРК у пограничников. Это была его инициатива и его личная заслуга. Он не испугался, не убежал, но хладнокровно переждал самый опасный момент, нанес свой знаменитый молниеносный удар и только после этого предпочел не вести неравный бой, а попросту уйти от преследования вместе со «Стингерами» и с ракетами, за которые он готов был драться до последнего.