Наемница из клана Прайд

 Когда медсестра ушла, а в коридоре я снова осталась одна, подошла к терминалу, приложила пропуск к идентификатору и… О, чудо! Энергополе погасло, открывая мне путь в закрытое отделение для неизлечимо проклятых. На входе я прошла дезинфекцию, собрала волосы в пучок, накинула на плечи синий плащ, обязательный для посетителей, и двинулась вперед по коридору, слыша, как из-за запертых дверей раздаются стоны, крики, кашель и рычание.

Смерть! Она здесь была повсюду! Кружила в воздухе, отбрасывая на стены свои призрачные тени. Все пациенты этого отделения — смертники. Их госпитализируют, чтобы облегчить боль и по возможности продлить жизнь еще на пару недель или месяцев.

Статистика гласит, что большинство проклятых, осознав, что их проклятие неискоренимо, неизлечимо и шансов на чудесное исцеление не предвидится, предпочитают эвтаназию мучительной смерти — намеренное прекращение жизни с помощью

безболезненной и простой инъекции. Возможно, это разумный выход из трагичной ситуации. Ни боли, ни мучений. Один укол и… занавес смерти медленно опускается. Но есть и те, кто отдает предпочтение жизни, кто цепляется за каждый отведенный ему день, независимо от того, как скоро его заберет смерть — сегодня или через год. Любой выбор достоин уважения. Проклятым не позавидуешь, ведь их жизнь под тенью неизлечимого проклятия гарантирует адские муки и агонию в конце. Многие сходят с ума от боли и галлюцинаций задолго до смерти.

 Тема с проклятиями мне была знакома. После убийства старейшины я получила проклятие (знала, что получу, но все рано пошла на этот шаг), которое всегда считала смертельным. И до последнего была уверена, что у меня не получится от него избавиться. Но я не собиралась сдаваться. Я была согласна на муки и агонию, только бы пожить без клана хотя бы пару лет… или месяцев, тут уж как получится. Спасибо руннику с острова Оска! To проклятие оказалось далеко не смертельным. Рунник нейтрализовал его всего лишь за несколько дней.

— Мама говорит, что я снова увижу нашего Олсена! — донесся до моих ушей детский голос.

Я резко затормозила. Ребенок?! По голосу девочка лет пяти, может чуть больше. Что она делает в отделении для смертельно проклятых? Какая больная на голову сволочь способна наслать проклятие на беззащитного ребенка?

— Еще она говорит, что я увижу бабушку. И дедушку. И даже папу Наррли, моего первого папу… но я его не помню. Наверное, он тоже меня не помнит. Как мы узнаем друг друга? Хм м.

Я приблизилась к палате, из которой доносился голос, и тихонько приоткрыла незапертую дверь. Ком встал посреди горла. И правда, ребенок! Очень больной ребенок демонической расы… неимоверно худой и бледный.

Девочка играла на кровати с куклой. Ее бледная кожа, местами покрытая черной коростой, висела на хрупких костях. Голубые глаза слезились кровью, маленькие ручки беспрестанно тряслись, а по лбу струился пот, выдавая сильный жар, который, вероятно, уже невозможно сбить.

— Но больше всего я хочу увидеть именно Олсена! — заявила девочка, расчесывая кукле шикарные золотистые локоны. — Очень по нему скучаю! Нам с ним будет весело… как раньше.

Сперва мне показалось, что девочка говорит с куклой — это неудивительно, ведь современные игрушки способны разговаривать, анализировать настроение ребенка и зачастую развлекать его играми. Но нет…

— Кто такой Олсен? — спросила отнюдь не кукла.

Я шире открыла дверь: понимая, что девочка в палате не одна. Райвен сидел рядом с кроватью и хмуро изучал какие-то данные на экране анализатора.

— Олсен — наш пес! — охотно пояснил ребенок. — Пушистый грауч с такими смешными крылышками. Его сбила капсула в прошлом году! Мне было тааак грустно, но потом мама сказала, что мы с ним скоро увидимся, ведь собаки попадают в тот же загробный мир, что и их хозяева.

 Мое появление не осталось незамеченным.

Райвен вскинул голову, отреагировав на едва ли заметное движение двери. Его хмурый взгляд приобрел весьма озадаченное выражение, когда он меня увидел. Да уж… понимаю… встретить краймера в паллиативном отделении ожидаешь в самую последнюю очередь

— Что вы здесь… — с подозрением начал он, но договорить не успел. Девочка уставилась на меня своими большими глазами, полными крови, и неожиданно улыбнувшись, с восхищением заявила:

— Вы ооочень красивая!

На мгновение у меня пропал дар речи. Дети боятся краймеров. Все дело в темной энергетике, которую они улавливают сильнее взрослых.

— Правда? — смутившись, переспросила я.

Девочка уверенно закивала.

— Вы пришли кого-то навестить? — она подалась вперед, к краю кровати, в нетерпении ожидая моего ответа. Бедняжка… Видимо, ей не хватает общения. Проклятые находятся в изоляции от всего мира. И я очень сомневаюсь, что их часто навещают. — Раньше я вас здесь не видела.