Наездники

Открывая перед Фен дверь ее комнаты, Билли сказал:

– Я постучу к тебе минут через двадцать, когда все затихнет.

Фен в бешеной спешке приняла душ, почистила зубы и побрызгалась дезодорантом. Хотя ночь была теплой, Фен не могла побороть дрожь. Если бы только у нее была грудь побольше. У Джейни такие великолепные груди. Фен посмотрела на медвежонка Лестера и повернула его лицом к стене.

– Я не хочу тебя развращать.

Фен вдруг стала ужасно робкой. И еще! она отчетливо сознавала, какое у нее распухшее лицо. Она потушила свет, прежде чем впустить Билли в комнату.

– Ты думаешь, мы найдем кровать в потемках? – сказал он, привлекая Фен к себе. Ее всю колотило. – Эй, эй, нечего бояться.

– Так всегда говорят про ужей. Послушай, я знаю, что я и вполовину не такая умная, образованная, красивая, находчивая и сексуальная, как Джейни. По сравнению с ней кто угодно покажется разочарованием.

– Тсс, – сказал он, поглаживая ее сзади по шее. – Кто из нас говорит о сравнениях?

– Я. Потому что все, с кем ты ложишься в постель, должны напоинать тебе о ней. И это долно быть больно.

Билли нашел кровать и усадил Фен рядом с собой.

– Прямо сейчас мне не больно. Вот тебе – может быть.

– Я так много ездила верхом. У меня, наверное, нет никакой девственой плевы. Во всяком случае, я никогда не могла ее найти.

Ее руки неуверенно гладили его торс.

– Все еще боишься? – шепнул Билли. Она не ответила, тогда он поцеловал ее в верхнюю губу. – Я буду делать все очень-очень медленно. У нас впереди вся ночь.

Он был так сильно озабочен тем, чтобы не испугать и не обидеть ее, что почти не обращал внимания на свои собственные чувства. Но он ощутил невероятно сильную радость, когда руки Фен осторожно скользнули к низу его живота, и она сказала:

– О Билли! Он такой сильный и красивый. Как Пизанская башня – правда, похоже? Тебе приятно, когда я вот так касаюсь пальцами?

– Блаженство, – пробормотал Билли.

– А не больно?

– Если ты будешь гладить нежно, как сейчас, это просто как в раю.

Фен была так возбуждена, что они так и не выяснили, была ли у нее девственная плева. Обернувшись вокруг него, как обезьянка, легко покачиваясь в такт его движениям, она упрашивала его продолжать. В конце он позабыл о том, чтобы вести себя тихо и нежно, и вошел в нее со всей силой.

– О, это было волшебно! – прошептала она потом.

– Правда? Ты действительно уверена?

– Мне вообще не было больно, – сказала она, прижимбясь к нему.

– Смотри, – сказал Билли, – Британский флаг поднимается вверх по мачте.

Вдруг он запел, слегка дрожащим голосом: «Боже, храни королеву! Многие лета королеве!», и пел, пока соседи не стали яростно стучать в стенку.

Фен восхищенно вздохнула. «Билли снова поет!» – подумала она.

Следующие недели были для Билли откровением. Хотя Джейни буквально каждой порой своего тела источала сексуальную привлекательность, Билли никогда не покидало ощущение, что при всем наслаждении, которое она испытывала в сексе, самое большое удовольствие она испытывала от того, что это тешило ее самолюбие, ее эго. Билли никогда не был для нее неотразимын. С Фен он чугствовал, что ключ от рая у него в руках. Она дрожала от возбуждения каждый раз, когда он прикасался к ней. Она все время хотела прикасаться к нему, она обожала все, что! имело отношение к нему. Все, что он делал с ней, она считала совершенством. Фен была самой неэгоистичной из женщин, с которыми он был в постели, она всегда думала прежде о его удовольствии, и лишь потом о своем. Она массировала ему спину, когда он уставал, и часами могла с радостью ласкать и гладить его.

Они без конца разоваривали про лошадей, но в отличие от других жокеев она была готова часами обсуждать, как можно улучшить его лошадей, а не норовила при первом же удобном случае переключиться на обсуждение своих.

Разместив Маколея и Дездемону в Фонтенбло, Билли и Фен остались там на лишний день, бродя по лесу. Вечером они насладились великолепным французским обедом в качестве компенсации за то, что в Риме не могли есть ничего, кроме ризотто. Потом они самолетом отправились домой, чтобы забрать Лорел и Харди, и пару новых лошадей Билли, купленных мистером Блоком, в Виндзор. Потом их ждал Париж, Барселона и, наконец, Люцерна, и везде британские жокеи были непобедимы. Багль бежал превосходно, Дездемона и Маколей тоже. А еще всем в команде было совершенно очевидно, что происходит между Фен и Билли.

– Ты послала меня к черту, – грубо сказал Руперт, но он не мог не радоваться, видя Билли таким счастливым.