Наездники

– О, прошу прощения, – сказала она с тяжелым сарказмом. – Я не хотела вам мешать.

– Не мели ерунды. Это Фен. Сучка Джейни вернулась.

Фен повернулась к Элен.

– Я прошу прощения, что побеспокоила вас, – всхлипнула она, – но мне больше некуда было пойти.

Зазвенел телефон. Продолжая обнимать Фен одной рукой, Руперт взял трубку.

– Да, она здесь. Нет, не вполне. Что за хрен происходит? Хорошо, ждем. – Он повесил трубку. – Он сейчас придет. Вытри глаза и выпей.

Билли появился через десять минут. Руперт оставил их одних. Фен подняла на Билли полные слез глаза.

– Ох, Билли.

– Дорогая Фен, – он привлек ее к себе, – мне ни за что на свете и не приснилось бы, что она вернется.

– Ты должен обсудить все с ней. Она все еще твоя жена.

– Не знаю, хочу ли я ее возвращения. Без нее мне гораздо лучше.

– Я должна тебе кое-что сказать. Джейни послала тебе две телеграммы, одну в Париж, одну в Люцерну. Руперт их порвал.

Билли переварил эту информацию. Потом резко сказал:

– Это произошло только когда я стал снова выигрывать. Джейни всегда горазда прицепить свой вагон к победителю.

Он обнял Фен еще крепче.

– Я пойду и разберусь с ней. Останешься на ночь здесь? Руперт присмотрит за тобой, а я приду утром. Я только хочу, чтобы ты знала, что ты – самое замечательное существо, какое мне посчастливилось встретить в жизни.

Тем временем Руперт вышел на терассу и нашел тан Элен, которая смотрела на звезды и на отражение лунного полумесяца в озере, среди водяных лилий.

– Как, черт побери, Джейни узнала, что Билли возвращается сегодня?

– Ну, я могла ей сказать. Хотя вроде не говорила. Я вчера была на ленче с ней. На ней была старая жокейская куртка Билли. Я определенно сказала ей, что Билли счастлив с Фен.

Руперт в ярости обернулся к ней.

– Что ты ей сказала?!

– Ну, она так беспокоилась. Говорила, что е мучают угрызения совести, оттого, что Билли совсем один, и сильно пьет, и его дела так плохи.

– Она чертовски хорошо знала, что его дела идут отлично. Она посылала ему телеграммы.

– Но у нее был действительно грустный вид, и она сказала, что надеется на то, что Билли когда-нибудь встретит хосошую женщину. Вот я и рассказала ей про Фен.

– Джейни вытягивала из тебя информацию, ты, глупая сука.

– Руперт, пожалуйста, не говори со мной так.

– Ты только что устроила Билли самую крупную неприятность, которую можно вообразить. Он едва выбрался из трясины, а ты толкнула его обратно.

В этот момену Билли появился на террасе.

– Вы присмотрите за Фен?

– Это тебе следует этим заняться! – рявкнул Руперт. – И выгнать ту дрянь.

Руперт не спал полночи, разговаривая с Фен, которая была не в себе от горя.

– Я прошу прощения за то, что доставляю вам столько хлопот. Но я так его люблю. Я ее видела. Я знаю, что она хочет вернуться к нему, и она умеет добиваться своего, а Билли чересчур прямодушен. Он позволит ей вернуться. Это смешно: я так мечтала влюбиться, но никогда не думала, что от этого бывает так больно. Жизнь не похожа на романы Пуллейн-Томпсона, правда? Они всегда хорошо кончаются.

Элен не могла заснуть. Почему у Руперта всегда находится время для других людей – для Фен, для Билли, для Таб – только не для нее? С другой стороны, она знала, что заслужила наказание.

– Гсемилостивый боже, – взмолилась она, – ну что я сделала? Я рассказала Джейни про Фен не потому, что хотела придать ей уверенности, а потому что хотела унизить ее.

42

На следующий день пошел дождь. Он смыл последнюю пастельную легкость с цветущих деревьев, лишил одуванчики пушистых белых головок, прибил к земле стебли кукушкина цвета, и все, что еще вчера было выставкой цветов, превратил в болото. Фен казалось, что она уже никогда не избавится от ощущения промозглой сырости. Ее всю трясло от холода и горя, особенно по ночам, и рядом не было Билли, чтобы согреть ее своим теплом и любовью. Медвежонок Лестер был возвращен на прежнее место и насквозь промок от слез, так же как и ее подушка, оттого что каждую ночь Фен засыпала не раньше, чем выплакав свою беду. Днем единственным средством заглушить боль была работа. Фен упрашивала Мелиса позволить ей не участвовать в огромном девятидневном представлении в Аачене, мотивируя это тем, что в команде будет Билли – возможно, он и Джейни возьмет с собой. Вместо этого Мелис не взял в Аачен Билли. Он дал ему отпуск на несколько недель, чтобы тот разобрался со своим браком. Билли теперь все равно был профессионалом и не годился для состязаний в Лос-Анджелесе, а Мелис был решительно настроен привести свою олимпийскую команду в форму заблаговременно. В своей нынешней форме Фен, Руперт и Айвор Брейн наверняка будут участниками олимпийской команды. Четвертое место он все еще держал свободным в надежде на то, что нога Джейка заживет вовремя.

Фен попыталась скрыть свою сердчную рану от Джейка, когда она навестила его в больнице по возвращении из Люцерны.

– Посмотри, сколько мы выиграли! – весело сказала она, кладя полный розочек пакет на белое покрывало.

Джейк бросил лишь один взгляд на ее лицо.