Нагие и мёртвые

 На тело Хеннесси Ред наткнулся случайно - на обратном пути к Толио. Он и сбежавшие с ним солдаты укрывались во время обстрела в длинной зигзагообразной траншее, вырытой на соседнем участке берега резервной ротой. После того как в траншее стало известно, что минометное подразделение противника уничтожено, Браун решил возвратиться на прежнее место, туда, где остались Толио, Риджес и Хенпесси. Ред не имел никакого желания говорить с кем бы то ни было. Во главе возвращавшейся цепочки солдат он оказался скорее подсознательно, чем намеренно. Идя по извилистому берегу, он первым увидел лежавшего вниз лицом Хеннесси. В его искореженной каске зияла дыра, а около головы виднелось небольшое круглое пятно впитавшейся в песок крови. Одна рука была неестественно повернута ладонью вверх, а пальцы согнуты, как будто он пытался схватить что-то. У Реда закружилась голова, к горлу подступила тошпота. Хепнесси нравился ему, хотя, пожалуй, не больше других ребят взвода, жизнь которых - он знал это - могла закончиться вот так же. Реду вспомнилась ночь во время воздушного налета, когда он и Хепнесси сидели на палубе и тот решил надуть свой спасательный пояс. И вдруг Ред почувствовал какой-то необъяснимый ужас - ему представилось, что кто-то или что-то в ту ночь тайно наблюдало за ними, подслушивало их разговор и смеялось.

 Позади Реда остановился шедший следом за ним Брауп. Окинув тело убитого беспокойным взглядом, он спросил:

 - Что же, оставить ею здесь, что ли?

 О том, что, возможно, именно он несет ответственность за происшедшее, Браун старался не думать.

 - А кто занимается убитыми? - спросил Ред.

 - Похоронная служба.

 - Тогда я пойду найду их и скажу, чтобы его забрали отсюда, - предложил Ред.

 - Нам следует держаться всем вместе, - возразил Браун, нахмурившись. - Черт возьми, Ред, ты ведешь себя сегодня, как трусливый мальчишка, - сердито добавил он после короткой паузы. - Нарываешься на драку, потом отказываешься драться, устраиваешь истерику... - Переведя взгляд на Хеннесси, Браун не докончил фразу.

 Ред уже шел дальше. Он решил держаться подальше от этого места в течение всего дня. Он сплюнул на песок, стараясь изгнать из памяти вид изуродованной каски Хеннесси и крови, все еще вытекавшей через пробоину в ней.

 Остальные солдаты следовали за Родом. Когда возвратились на то место, где находились Толио и Риджес, все начали рыть в песке окопы. Толио, нервничая, переходил от одного к другому и, словно оправдываясь в чем-то, неустанно рассказывал, как он кричал Хеннесси, чтобы тот вернулся. Мартинес попытался успокоить его.

 - Ну что же, ведь больше сделать ты ничего не мог, - повторил он несколько раз. Он рыл свой окоп быстро и легко, впервые за весь день чувствуя себя спокойно. Страх покинул его вместе со смертью Хеннесси. Теперь с ним ничего не случится.

 Вскоре вернулся Крофт. Выслушав рассказ Брауна о происшедшем, он не сделал ни одного замечания. Браун облегченно вздохнул и решил, что винить ему себя не за что, а через некоторое время вообще перестал думать об этом.

 Однако Крофт размышлял об этом событии весь день. Позднее, когда взвод выгружал на берег вооружение и снаряжение, Крофт ловил себя на том, что снова и снова думает о Хеннесси. Он чувствовал себя так же, как в тот момент, когда узнал, что жена изменяет ему.

 Тогда, прежде чем дать волю своему страданию и гневу, он чувствовал только немое оцепенение и думал о том, что вся его жизнь теперь изменилась и что все будет по-другому, не так, как раньше...

 Сейчас Крофт думал о том же.

Часть 2. Глина и формовщик.

1.

 На предварительных инструктажах сотрудников своего штаба командующий войсками на острове генерал-майор Эдуард Каммингс говорил об Анопопее, что по своей форме он похож на окарину [небольшой глиняный или фарфоровый музыкальный инструмент, по звуку близкий к флейте. - Прим. ред.].

 Сравнение было очень метким. Остров, около полутораста миль длиной и приблизительно пятьдесят шириной, если смотреть на него сверху, представлял собой вытянутый с запада на восток клочок земли с горными хребтами, протянувшимися вдоль его осей.

 К северу, по линии, почти перпендикулярной к главной оси острова, отходил мундштук окарины - полуостров протяженностью около двадцати миль.