Награда для Героя

За соседним столом что-то сосредоточенно строчил на пергаменте Карлос Аламейда, чистокровный испанский маг в N-ном поколении. Утончённо-красивый, но при этом хваткий, как волкодав, в которого и превращался в своей анимагической форме. Его напарник Кондор, потомственный шаман майя, чьё настоящее имя никто правильно выговорить не мог, обладавший завораживающей привлекательностью дикого лесного духа, с отсутствующим видом медитировал, глядя в потолок, но по собственному опыту Блэк знал, что индеец всё видит и замечает, а в подобный транс впадает, когда выходит на финишную прямую расследования. Похожий на шумного викинга скандинав Олли Свенсен казался их полной противоположностью, но, вопреки своей медвежьей внешности, обладал цепким умом и способностью запоминать даже мельком увиденные им детали. В медведя он и превращался… и тогда любое препятствие, будь то дверь или иная преграда, переставали существовать. «Медведь» был одиночкой и, как и Люк, предпочитал работать без пары. Единственными людьми, для которых он порой делал исключения, были небезызвестные Саймон Форестер и Зигфрид фон Шрёдер, после окончания Русской Академии Авроров подавшиеся в частный сыск.

Отличная умная, сильная, сработанная команда… Вот только почему в последнее время в голове Блэка мелькала мысль, что он всё чаще чувствует себя пятым колесом в телеге? Может быть, потому, что парни, считавшие его наставником, были командой Люка?

Тогда, год назад, бросив полную постоянной нервотрёпки работу в Британии и вернувшись в тихую старушку Европу, он руками и ногами ухватился за идею работы в «Ферзе». Блэк расследовал дела, помогал, чем мог, парням, писал новый учебник по Боевой магии, на этот раз уже для Аврората, и гонял в своё удовольствие на «бронтозаврике» по заброшенным трассам. И совсем недавно всё это его полностью устраивало.

Но… нет в жизни счастья.

Последнюю пару месяцев Гарри всё чаще ловил себя на мысли, что работа кризисным директором «испортила» его. Рутинная работа сыщика и гонки не вызывали былого ажиотажа. Хотелось… чего-то ещё… Проще говоря, Блэк скучал. Но даже Люциусу не признавался, что в тёплой солнечной Европе тоскует по туманам Британии, работе на износ, а в особенности по Хогвардсу, когда-то ставшему ему первым в жизни домом.

Иногда… Гарри казалось, что древний замок… зовёт его. Но Блэк безжалостно отгонял эти нелепые мысли.

Партнёр порой искоса поглядывал на его маету, но пока молчал. А друзья год назад уже обожглись на непрошеных советах и теперь даже заикаться боялись на тему возможной смены им сферы деятельности.

Может, всё это так и тянулось бы до бесконечности, но однажды августовским утром в «Морском коньке» появился эльф в полотенце с гербом Хогвардса на груди:

— Хозяин Блэк! Хозяин Блэк! Директриса Хогвардса звать вас! Директрисе Хогвардса очень-очень плохо!

Ушастое создание в ужасе заламывало руки, а Гарри метался по дому, собирая вещи, его подгоняло дурное предчувствие. Минерва часто и тяжело болела весь последний учебный год, даже утратила способность превращаться в кошку. На посту директора её удерживало только отсутствие достойного преемника. Невилл вполне тянул заместительство (особенно учитывая пристальный «пригляд» везде успевавших Гермионы и Северуса), но замок отказался признавать в нём очередного директора, да тот не очень-то и хотел. Работать в теплицах и пасти своих «львов» ему было как-то спокойнее, чем определять направление учебного процесса, воевать с Попечительским советом и лаяться за каждый кнат с бригадиром гоблинов-строителей, каждое лето проводивших косметический ремонт в школе.

Эльф перенёс Блэка прямо к тёмной дубовой двери в новый кабинет директора. Во времена директорства Дамблдора эти покои, состоявшие из маленькой спальни с ванной комнатой и обширной гостиной, выходившей в главный коридор замка, предназначались для приёма почётных гостей. Но после смерти Альбуса горгулья почти три года не пропускала никого в кабинет старого директора, и сначала Северус, а потом и Минерва облюбовали для себя эти помещения.

Гарри занёс, было, руку, чтобы постучать, но дверь при его появлении открылась сама. Волшебник прошёл через непривычно пустой, прибранный эльфами кабинет, на стенах которого висели скорбно шептавшиеся о чём-то портреты бывших директоров, и тихо вошёл в спальню. Осунувшаяся после бессонной ночи Гермиона и мрачный Северус уже были здесь. Блэк вопросительно взглянул на зельевара в надежде, что тот скажет, что это лишь очередное обострение терзавшего старую волшебницу артрита, но тот лишь обречённо покачал головой.

— Гарри.

— Профессор, — Блэк отвёл закрывавший часть кровати полог и едва сумел удержать приветственную улыбку на лице — за тот месяц, что они не виделись, и так никогда не страдавшая дородностью волшебница усохла почти вдвое. Она казалась хрупкой и маленькой даже на фоне поддерживавшей её миниатюрной Аланы Фейрфакс.