Найденыш

В этой комнате за разговорами они провели целый день. Сумрачная Сэлли принесла ужин на двоих, гневно посматривая на Мэгими, но не сделав ничего, чтобы облегчить участь.

И лишь когда Сэлли собралась уходить с подносом, на котором стояла грязная посуда, девушка впервые заговорила.

- Послушайте, не будете ли вы столь любезны, чтобы принести мне что-нибудь поесть?

- Сэлли, - сказала Оливетт, - помни о том, что ты служишь только мне и должна исполнять лишь мои приказания.

- Я это помню, госпожа, - отозвалась Сэлли.

- Если эта... мгм... особа желает поужинать, пусть отправляется в общую залу. Здесь не столовая.

- Конечно, госпожа, - присела служанка и отправилась к двери.

Мэгими стала пунцовой. Она заскрипела зубами, но больше не издала ни звука. Просто развернулась и ушла. Оливетт рассмеялась:

- Полагаю, сегодня мы хорошо поработали в этом направлении. Ты видела, на кого она стала похожа?

Улыбаясь, Ромейн кивнула.

- Завтра я придумаю что-нибудь еще. Мне хочется, чтобы она по тысяче раз на дню жалела, что ей выпало присматривать за мной. Пусть ненавидит свое присутствие здесь сильнее, чем я.

- Мне кажется, она уже жалеет, - заметила девушка.

- Мало жалеет. Эта дрянь еще будет жалеть, что на свет появилась.

Почему-то Ромейн в этом нисколько не сомневалась. Если королева будет продолжать так, как начала сегодня, жалеть о своем появлении на свет Мэгими начнет уже завтра. В крайнем случае, послезавтра.

- Уже поздно, Роми, - произнесла королева, - пора спать. Иди к себе, но учти, завтра сразу после завтрака ты должна быть здесь. Или нет, до завтрака. Да, именно так. Возможно, у меня будет к тебе небольшое поручение. Главное, чтобы эта змея не догадалась об этом.

Пожелав Оливетт спокойной ночи, Ромейн отправилась в свою комнату. Ей все еще было немного жаль ее, но с другой стороны, королева повела себя достойно. Не рыдала, не закатывала истерик, даже почти не жаловалась. Вместо этого, она принялась активно портить жизнь своему соглядатаю. Это не могло не вызывать уважения.

Так что, Ромейн думала, что королеве удастся выйти из этой ситуации с честью. Разумеется, на это потребуется время, но сразу все и не делается. Поэтому, девушка легла спать спокойно.

Однако, выспаться этой ночью ей не удалось. Перед рассветом Ромейн проснулась от жуткой боли. Спросонья не понимая, что происходит, она села на постели, тяжело дыша и оглядываясь. Через пару секунд после пробуждения боль нахлынула с новой силой, только теперь Ромейн поняла, что именно у нее болит. Схватившись за левую руку, она стиснула зубы и застонала. Но боль была столь невыносима, что из груди девушки вырвался вопль. Она все еще понимала, что кричать нельзя. Нельзя привлекать к этому внимания, нельзя говорить, что у нее болит, а главное, показывать это другим.

Схватив подушку, Ромейн прижала ее к лицу и уже не таясь, закричала. Господи, это просто ужасно! Такое ощущение, что ей отпиливают руку тупой ржавой пилой.

Приступы боли продолжались около пятнадцати минут. Ромейн каталась по кровати, сбивая простыни и одеяло в один тугой жгут, сдавленно рычала, искусав до крови губы и измочалив подушку. Но постепенно боль стала проходить. Вскоре ее уже можно было терпеть и только тогда Ромейн решилась посмотреть на свое запястье.

Метка была ярко-красной и пульсировала в такт ее сердцу. На ней четко обозначились линии, глядя на которые девушка забыла о боли. На руке образовался ясный рисунок, изображающий сокола, силуэт которого оплетала витиеватая буква "Р".

- Рэйвенхилл, - хриплым голосом произнесла Ромейн, не сводя глаз с метки, - я - Рэйвенхилл.

Встав на дрожащие и трясущиеся ноги, девушка осторожно подошла к зеркалу, стараясь двигаться как можно медленнее и не упасть ненароком. Приступы боли вымотали ее так, что силы почти ни на что не оставалось. Отражение в зеркале подтверждало это. Оттуда на Ромейн глянуло бледное мокрое лицо со спутанными волосами и глазами, обведенными темными кругами.

Выпив залпом два стакана воды, Ромейн кое-как расправила постель и упала на нее. Итак, если вспомнить слова Меора, то получается, что сегодня ночью ей исполнилось шестнадцать. Поздравляю, замечательный день рождения получился. И в качестве подарка, огромное красное пятно на запястье и жуткая боль, выжавшая ее словно лимон.

Теперь она и не уснет, хотя усталость навалилась на нее подобно огромному кому. Слишком утомлена, к тому же в комнате очень душно. Невыносимо душно. Просто дышать нечем. Ромейн поморщилась и в следующее мгновение окно распахнулось, едва не сорвав створки с петель. В комнату ворвался ледяной порыв ветра. Он пронесся по помещению, с6расывая на пол вещи, вскружив бумаги на столе, выдув пепел из камина и даже волосы Ромейн поднялись дыбом.