Найди меня под облаками

– Возьми, сваришь как-нибудь своим бомжам морс, – сказал он и, сунув пакет ей в руку, удалился.

– Спасибо, – крикнула Полина вслед.

Старик только отмахнулся.

Хороший он в глубине души, только несчастный.

Глава 2

В душевой было много народу. Их, мужиков, человек пятнадцать, в соседней, женской, еще полдюжины. Все они закончили работу и теперь приводили себя в порядок перед тем, как пойти домой. Макар был в легком шоке. Он четыре года работал монтажником на высоте, утеплял, укреплял здания, чинил карнизы, обслуживал офисные кондиционеры, но с ним и его коллегами никто не нянчился. А тут… Просто лакшери курорт! Одежду, обмундирование выдают, плюс рации, чтобы связываться друг с другом, а еще воду, снеки для перекуса. Через пять часов полноценный обед с горячим. Потом еще столько же нужно проработать, и все! Водные процедуры тоже входят в двенадцатичасовой рабочий день. График два через два. Зарплата как две Полиных. И это стартовая. Наберешься опыта, станешь быстрее мыть окна, она повысится. А сумеешь выделиться и занять место бригадира, будешь деньги мешками таскать. Два требования к работникам: не халтурить и не воровать.

Самое удивительное, что Макар нашел эту работу по объявлению. Точнее, рекламному буклету. Вынул его из почтового ящика. Прочитал, заинтересовался, позвонил. Позвали на собеседование. Оказалось, он подходящий кандидат: опыт работ на высоте очень приветствовался.

За сегодня он, конечно, устал, но не до изнеможения. А после душа вообще чувствовал себя бодро.

– Макарыч, как тебе первый день? – обратился к нему парень по кличке Дробовик.

Когда-то он случайно выстрелил из этого оружия себе в ногу, но это ранение спасло его от скоропалительной женитьбы на первой давшей ему девчонке. Пока в больнице лежал, невеста загуляла, и Дробовик от своего намерения отказался. Потом узнал, что на ней пробы негде ставить, и набил на руке изображение своего спасителя. Эту историю он рассказал Макару, когда они работали – Дробовик был его куратором.

– Мне все понравилось, – ответил ему Богатырев.

– Да, у нас тут все условия созданы для рабочего класса. Поэтому каждый за место держится.

– Чье я тогда занял?

– Девчонка одна в декрет ушла. Прикинь, через стекло умудрилась очаровать одного мужика из офиса. Сейчас живет как принцесса…

– На Рублевке?

– Ты сказки-то не сочиняй. Такие истории из кино. Ее муж просто обеспеченный человек, не олигарх. Но для девушки с окраины Кагалыма и начальник отдела крупной столичной фирмы – принц. – Дробовик, болтая, одевался. Сделал он это быстро. После чего выпалил: – Как насчет того, чтобы по пивку?

– Я не пью.

– Совсем? – Макар кивнул. – Я, если что, угощаю.

– Спасибо, но я домой. До завтра.

Макар на самом деле не употреблял алкоголя даже по праздникам. Не курил и не сквернословил.

Он родился в семье истовых баптистов. Мама и папа поженились молодыми, когда оба учились на втором курсе института. Оба были комсомольцами и атеистами. Через два года у них родился первенец, за ним следом второй ребенок появился. Отец худо-бедно окончил институт, а мама погрязла в пеленках-распашонках. Жили бедно, но не впроголодь. Государство молодой семье помогало, немного родители. Думали Богатыревы, что как дети чуть подрастут, заживут лучше: отца продвинут по службе, мама работу найдет. Но грянули девяностые со всеми вытекающими. Ни дотаций, ни зарплат, выплачиваемых вовремя. Богатыревы, как и многие, начали тонуть в нищете. А тут еще третья беременность.

Тогда-то их и отыскали баптисты. В те времена много проповедников с Запада в Россию ринулось. Они были лучезарны, вежливы, убедительны и очень настойчивы. Приглашали на службы, книги раздавали, а иногда помощь гуманитарную. На нее они Богатыревых и поймали. Когда овощи с огорода закончились, на мясо денег нет, а тебе приносят тушенку и «Анкл Бенс», поневоле начнешь людям доверять. И стали родители ходить на собрания. Детей с собой брали. И тот, что в животике, напитывался словом божьим. Жаль, родился больным и вскоре умер. Но родителям сказали, это испытание для избранных Господом.

Мать потом родила еще Макара. Первым его воспоминанием была проповедь какого-то гастролирующего по стране американского пастора. Он был чернокожим, очень крикливым и музыкальным. Привез с собой двух помощниц с божественными голосами. Они пели после каждой проповеди, и это было здорово. Но проповедник врывался и начинал то визжать, то сипеть, то басить. Мог упасть на пол и хохотать. Макара он до дрожи пугал. Мальчик не спал ночами, да еще и писался.