Найон

А это что за чудо? – Помалу просачиваясь вглубь, он осматривал обстановку в целом. Да, обидно: нас зажали в угол и выставили условия: вы нам не мешаете, мы поделимся долговечными машинами. Равноценен ли обмен? Хищники зарезали последнего самца, набросились на беззащитное стадо оленей. А проголодались – ушли в другие долины, где олень не пуган.

Было дело, Аверьянов с местными ходил на маралов, ох, и ужаса натерпелся! Раненый самец убьёт охотника, если тот не подготовил путь к отступлению. Единственное спасение – расщелина в камнях, тут уже рогатый бросает преследование. Иногда и умирает прямо у входа, где спрятался человек.

Потоптался Евгений, ориентируясь в пространстве, взял на заметку точку входа, и надо было понаблюдать, как выбирал направление. На полусогнутых, как-то по детски, засеменил в одну сторону, вернулся, примерился к другому направлению. Перекрёсток подземный не имел регулировщика, за что ему спасибо: ещё и тут не хватало пересечься с наглой рожей, кто навострился зачитывать пункты нарушений. Тут всё-таки свои порядки, куда ж тебя понесло?

С подачи Дмитрия, за ним увязался хвост: смотри, кабы куда не влез.

Пока центральный проход, с четырьмя основными путями для вывоза сокровищ, до потолка не доплюнешь, то и волнений не так много: да, впервые, всё интересует; привезли на экскурсию, ну, хочет человек посмотреть, откуда ножки у сокровищ растут.

Остановился экскурсант напротив глубокого ответвления, оглянулся на хвоста. Возраст какой-то размытый у соглядатая: уже далеко не школьник, но и не пенсионер ещё. Сам в каске, вторую держит в руке, караулит случай продать, наверное.

– Туда не надо, может на голову что-нибудь тяжёлое упасть… – Сопровождающий честно держался инструкции. Понятливый турист попался, изобразил плевок и тронулся дальше, до следующего прохода. – Сюда тоже не стоит, по этой стороне идут буровые работы, много осколков. В медпункт многие бегают, и это, хочу заметить, мастера своего дела, кадры серьёзно подготовленные.

Аверьянов сплюнул – как попрощался с возможностью обнаружить свой остров сокровищ.

– И плевать нехорошо, мы же этим дышим.

– Покажи, где, языком вылижу.

– Я понимаю, что имитация, но у нас могут обидеться за имитацию.

– Как звать? И почём каска?

– Не продаётся. Саша.

– Таки запишем: Саша не продаётся… Можно только отнять. И держишь – как бабка на базаре.

Саня почти вывалил вопрос: а как надо, не успел.

– Я сейчас исчезну, так меня не ищи, ладно?

Саня не соглашался, глаза сделал по рублю. Аверьянов начал вращение, приговаривая: видишь меня?

– Вижу.

– Это только начало, постарайся не моргать.

Что мы знаем про вращение вокруг своей оси? Да ничего по сути, кроме того, что дети доводят себя до пьяного состояния. Как-то, наблюдая за соседскими малышами, Аверьянов обнаружил тварь, выпавшую из тела мальчишки. Потом девочка прыгала через скакалку, и тот же эффект получился. Он подошёл к родителям, просто спросил: вы видели? Ответ обескуражил:

– Ты что, первый раз видишь, как дети балуются?

Вот, значит, как, я вижу то, чего никто не видит. Именно тогда он понял, что обзавёлся редкой способностью наблюдать подселенцев, которые могут жить только в человеческом теле. Поначалу даже обрадовался: как здорово узнавать про людей то, о чём они сами не догадываются! Было бы глупо не воспользоваться подсказками, когда ты видишь внутри знакомого тварь, реагирующую на слова «аванс» и «получка» – как сигнал к действиям: «Иди и выпей! Иди и выпей!..» Изнутри выбивает из хозяина подчинение. Умом человек понимает, что пропадает из-за пристрастия, да только самому нравится та эйфория, что приходит после первого стакана. Я герой, а вы никто! И наблюдать, как государство спаивает – то ещё удовольствие.

Прекрасно понимая, что столкнулся с признаками отлаженной системы, Евгений стал копать глубже. И стали на него выходить старики, кто о прошлом знал что-то своё, давал хорошие подсказки. Не умирали, а могли пасть в боях; кого миновала сия чаша, вырастали до великанов и уходили к себе подобным. Потому что за великанами пошла охота, и продолжается до сих пор. Старик один вспоминал: в 1955-м войска гонялись за ними по Сибири, с пушками, а в газетах ни слова.

Покружил Аверьянов, до полного непонимания происходящего, глядь – существо лохматое в десяти шагах, бормочет что-то, больше рычит, старается речь на куски резать, да не очень выходит. Трёхметровая детина, глаза желтоватые, присматриваются сквозь белую шерсть. По виду – чистюля, недавно из бани, побриться не успел.

Прислушался Евгений:

– Жаурса пырта изьобкёлю тоофом кубум.

Но понятней и желанней слова Саньки, – они прорвались через дымку тумана, который сгустился в один миг:

– Евгений Николаевич, будьте осторожны! Снежные люди к нам заглядывают частенько, мы их не понимаем!

Снежный человек? Так это здорово, давно мечтал пообщаться с настоящим, – просто надоели шутки со съёмками: один напялил на себя хламиду, другой снимает.

Аверьянов решил начать с языка знаков: ты меня видишь? Понимаешь? Ты не сожрёшь меня? Тогда ладно, показывай…